Живи, ирбис!
Шрифт:
Мальчики пророчат ей блестящую артистическую будущность. Илюша от такого успеха немедленно решил стать дрессировщиком и выступать с Любочкой в цирке. Рассудительный Коля пристыдил его: «Мы ведь не для цирка ее дрессируем — для науки!»
30 июля. Ребята не приходили два дня. Я уже начал беспокоиться — не случилось ли что-нибудь. Но вот они снова явились и не с пустыми руками: принесли сделанное из ивовых прутьев большое, вращающееся на оси колесо с перекладинками. Сколько же надо провозиться, чтобы создать такое сооружение по картинке из книги?!
Любочка тотчас страшно заинтересовалась новинкой,
Стоило только посадить белочку в колесо, она немедленно помчалась по перекладинкам вверх. Колесо завращалось все быстрее и быстрее. А мы-то думали: чтобы научить Любочку бегать в колесе, нужно потратить по крайней мере неделю! Оказалось, что она как будто только и ждала этой забавы.
Колесо бешено вертелось перед нами, а внутри его, молниеносно перебирая лапками, скакала Любочка. Но вот она выпрыгнула на стол и уселась столбиком отдыхать, а колесо все еще крутилось по инерции. Отдохнув, Люба опять, на этот раз сама вспрыгнула на перекладинки, и снова началась та же грациозная скачка, так что ветер от колеса шевелил листы бумаги на столе.
Новая забава влекла к себе белочку целый день. Побегав по комнате, она к нашему удовольствию, снова и снова принималась за свое балетное искусство. Ребята ушли в этот день совершенно счастливыми.
7 августа. Я уезжаю в дом отдыха. Любочку ребята торжественно понесли к себе в той самой клетке, которую я соорудил для трех бельчат. Клетка до сегодняшнего дня стояла у меня в сарае. Теперь она пригодилась. Колесо мои юные приятели тоже, разумеется, прихватили, а»
Собирая вещи в дорогу, я обнаруживал во всех углах какие-нибудь продукты. В ботинке оказалось два куска сахара и печенье, за шкафом — несколько сухарей, на посудной полке — сушеные груши.
Нетрудно было догадаться: подчиняясь инстинкту, Любочка начала делать запасы на зиму, как поступают все белки на воле. Да и к самом деле, Любочка стала совсем взрослой белкой.
…Вернулся я через три недели. Прямо со станции зашел к Илюше. Мальчугана застал поникшим, с печальной физиономией. Оказалось, Любочка сбежала за два дня до моего приезда, воспользовавшись тем, что забыли запереть клетку.
Я успокоил Илюшу, заверив, что белке будет лучше на воле. Правда, она не успеет сделать достаточно запасов на зиму, но с голоду все же не умрет: в лесу еще много еловых шишек.
…Зимой я проезжал на лыжах по лесу километрах в трех от дома. Услышав над головой привычное цоканье, оглянулся. Вижу: по раскидистой елке ко мне спускается белка. По светлому ошейничку я сразу признал Любу, хотя на моей питомице сейчас была не рыжая, а серебристо-серая зимняя шубка. Любочка спустилась ко мне до самых нижних веток, оживленно щебетала, но спрыгнуть на протянутую к ней руку так и не решилась — успела одичать.
Последний раз я видел ее в апреле, примерно, в том же месте. Был солнечный день. Лес курился теплой весенней влагой. С высокой сосны мне на голову посыпались соринки. На ветке сидела Любочка снова в рыжей шубке и заглядывала вниз. На этот раз она узнала меня лишь после того, как я стал звать ее по имени. Видно, какие-то неясные воспоминания пробудились в ее головке. Белочка защелкала языком и нерешительно стала спускаться. Тут только я заметил, что за ней слезают еще трое рыженьких малышек, точно
Любопытные зверушки так и тянулись ко мне, желая хорошенько рассмотреть невиданное существо. Без сомнения, это были Любочкины детеныши. Их бесцеремонное любопытство встревожило мамашу. Она начала сердито цокать на них, отгонять с нижних веток. На меня она уже не обращала внимания.
Я не хотел доставлять матери беспокойство и потихоньку пошел прочь. Один из бельчат соскочил на землю, неуверенно запрыгал за мною вслед. Тотчас Любочка пустилась вдогонку. Она подхватила своего не в меру любопытного юнца за шиворот и мигом взлетела с ним по стволу.
ВОЛЧИЦА
Он венчал собою небольшой холмик и был виден издалека, этот камень. А вокруг простиралось черное, распаханное под зябь поле. В пластах чернозема, до глянца отполированных лемехами, словно в потускневшем зеркале, отражалось небо. Кое-где на пашне пронзительно сверкала под солнцем паутина — предвестница хорошей погоды.
После рыхлой и вязкой пахоты приятно было ощутить под ногами клочок непотревоженной земли. Я вытряхнул из туфель колкие земляные крошки и собрался отдохнуть на камне, но заметил вдруг такое, что забыл и про усталость.
На плоской, обращенной к небу стороне камня была укреплена крышка от противотанковой мины, а на ней старательно выцарапан силуэт собачьей головы со стоячими ушами. Ниже по защитной, буровато-зеленой краска с той же тщательностью выбита надпись:
По сколам и царапинам на боках камня было заметно, что ему пытались когда-то придать форму обелиска. У основания странного памятника лежал искореженный осколок снаряда, похожий на громадного черного паука с поджатыми лапами.
Очевидно, о камне знали и местные трактористы. Едва ли то было случайностью, что во всем поле плуг пощадил лишь этот маленький холмик, на котором чувствуешь себя, будто на островке среди моря. Вздыбленные борозды бережно огибали заросший вереском и пустырником клочок земли и, постепенно спрямляясь, откатывались к дальнему лесу.
Вдоль опушки с натужным рокотом ползли три трактора. Двигались они ступенчатым строем, как ходили в атаку по этому самому полю танки в уже далекую, но незабываемую пору войны. Четвертый стоял с заглохшим мотором в стороне. Под откинутым капотом возились двое: тракторист — безусый юнец в щегольском новеньком комбинезоне и бригадир Дежнев, ради которого по поручению молодежной газеты я проехал без малого две сотни километров.
Нельзя сказать, чтобы бригадир встретил меня очень любезно.
— Снова про войну! Сколько ж о ней писать можно? — хмуро «просил он, продолжая откручивать топливный штуцер в моторе. — Скоро уж четверть века, как в мире живем, а вы, писатели, все про то же… Ну, уж раз прибыли из области, обождите на том вон бугорке. Освобожусь, подойду.
Освободился он не скоро, когда оживший трактор затарахтел и резво поволок через пашню подпрыгивающий плуг, как бы спеша наверстать упущенное время. Дежнев придирчиво посмотрел ему вслед н направился ко мне, увязая в бороздах задубевшими сапогами.