Живодерня
Шрифт:
Илья не заметил, как уснул. Снился ему Парикмахер, прибитый к стене. Несмотря на торчащий из горла штырь, он силился что-то сказать и размахивал руками. Илья его не боялся – он подошел к прибитому и, стоя перед ним, пытался вникнуть в смысл его жестикуляции.
Проснулся Илья уже глубокой ночью. Отделение спало, кроме одного кого-то, шлявшегося по палате между кроватей бесцельно. Малюта был в бреду и говорил что-то невнятно, потом вдруг затянул неизвестную песню, прервал ее, опять заговорил…
Илья встал, разделся, расстелил постель, лег. Сквозь матрас что-то давило – лежать было
На следующий день Малюту дважды уводили к врачу. Неизвестно, что с ним там делали, но Чукча приводил его в плачевном состоянии. Кроме того, на ночь ему снова сделали укол серы, вероятно сильно увеличив дозу, потому что всю ночь он стонал.
Прошло несколько дней. Малюта совсем перестал походить на себя. Если раньше он часто плакал, то теперь сидел целыми днями на кровати или ходил с больными по коридору, что-то случилось у него с координацией – порой он не мог взять в руку предмет, который задумал, а за обедом не всегда попадал в рот ложкой. Словом, в Малюте стали происходить процессы, за которыми Илья следил с ужасом, предполагая, что когда-нибудь и его ждет нечто подобное. Он видел, что его жалеют, словно оставляя на потом, как лакомство.
Всякий раз, ложась спать, Илья чувствовал что-то твердое под матрасом, но, уже лежа в постели, ленился вставать: таблетки, которые теперь давали ему на ночь, расслабляли мускулы и волю. Однажды он все-таки совершил над собой огромное усилие, встал и отогнул матрас, но на панцирной сетке кровати ничего не обнаружил. Тогда он прощупал матрас и явственно ощутил твердый предмет. Илья обнаружил в наматраснике дырку, сунул туда руку и достал…
– Боже мой! – прошептал Илья, не доверяя зрению, не веря в счастье.
Это была обломанная ложка, как раз готовая для побега – хоть сейчас иди открывай все двери подряд. Илья оглянулся по сторонам и быстро сунул ложку на прежнее место.
Судьба наконец смилостивилась над ним, подсунув то, о чем он мечтал.
"Теперь нужно бежать, – думал Илья, лежа на кровати. – Уж теперь, точно, убегу…"
Но мутнели глаза…
Утром, проснувшись, Илья испугался, что вчерашняя находка попросту примерещилась ему, сунул руку в дыру наматрасника.
Ложка была на месте.
Глава 3
ИГРА В ДУРАКА
Дурачок с высоким лбом и густыми бровями, идиотски улыбаясь, сел на койку рядом с Ильей.
– А я тебя раньше где-то встречал, – сказал дурачок, подмигнув и пригладив брови.
Илья, не отвечая, глядел – в никуда. Он полюбил вот так сидеть, ссутулившись, по-женски сдвинув ноги и положив на колени замком сжатые до белизны пальцы, глядеть на любой предмет, не изнуряя себя мыслями.
В последние дни о нем словно забыли: в процедурную не вызывали, давая только обычный набор разноцветных таблеток, то ли решили, что довели его мозг до идиотического состояния, то ли отвлеклись другими более важными делами, а вероятнее всего, дали передышку перед новой психической атакой.
– Я гляжу – знакомый человек. Ты на Пряжке лежал?
Илья молчал, не двигался и никак не давал понять, что слышит дурачка.
– Нет, правда, – продолжал, лучезарно улыбаясь, дурачок, каждую секунду пролистывая общую тетрадь у себя в руках. С этой тетрадкой он пять минут назад приставал к санитару, потом еще к кому-то из больных, принуждая прочитать в ней что-то. – Ведь мы в одной палате лежали. Тебя Илья зовут. Помнишь?..
Илья не помнил, как лежал на Пряжке. Илья смотрел вперед, не имея ни сил, ни желания общаться с пришлым дурачком.
– Ну, вспоминай, – не давал покоя жизнерадостный человек. – Помнишь, друг у нас еще был – Серегой звали? В тубзике на подоконнике курили, как на крыше в голубятне…
В палату заглянул санитар Чукча с засученными рукавами докторского халата и внимательно осмотрел присутствующих в палате больных. Увидев его, дурачок сорвался с места и, подбежав к санитару, стал листать перед его носом тетрадь и воодушевленно показывать в ней что-то написанное. Но санитар не обратил на него внимания. Огорченный дурачок проводил его разочарованным взглядом и снова возвратился к безучастному Илье.
– Ну, вспоминай, – голубятня…
Дурачок толкнул его локтем.
"Что он пристал, стервец? – не поворачивая головы, лениво подумал Илья. – Чего ему надо? Скорее бы обед…"
И словно по велению Ильи, в столовой зазвенели ложки. Все больные спешно начали покидать палату – нужно было успеть запастись хлебом, иначе не достанется.
Илья тоже пошел на обед.
После обеда и приема лекарств Илья снова сидел у себя на кровати. Поприставав с тетрадкой ко многим, но ни у кого не найдя понимания, активный дурачок снова подсел к Илье на освободившуюся от Малюты кровать.
– Ну как, вспомнил?
Илья молчал.
– Вот, погляди, что у меня в тетрадке написано. Я за всеми пишу. Болезнь у меня такая. У меня карандаш есть.
Он показал карандаш. Открыв перед Ильей свою тетрадь, человек с лучезарной улыбкой стал тыкать пальцем, указывая строку, которую следовало прочитать. Строки эти были разбросаны по странице в полном беспорядке, и если читать все подряд, то не несли читателю никакого смысла, но…
– Вот, прочитай.
"Свинцов передает привет…" – прочитал Илья не без удивления, человек ткнул пальцем в другую строчку: "Я из… ополчения Свинцова… Он тебя разыскивает…"
– Ну как? – улыбнулся дурачок. – Теперь вспомнил?
Илья встал и вышел в коридор.
"Не-ет! – думал он, разгуливая взад-вперед по коридору. – Не-ет! Больше меня не обманете. Хоть десять "подсадных уток"… Хватит насмехаться надо мной, доктор Добирман! Слишком дешевый трюк – Илья на него больше не попадется!.. Хватит с меня этой сволочи Кирилла! Не-ет!.. Нужно бежать! И как можно скорее…"
Илья, все больше возбуждаясь, ходил по коридору, полностью погрузившись в свои мысли, никого не замечая. В последнее время Илья находился в состоянии либо полной апатии ко всему окружающему, либо крайнего возбуждения, часто даже ни с чем не связанного – без особой на то причины. Но не сейчас. Сейчас причина была. "Подсадная утка" вызвала у Ильи обратную реакцию… Они, конечно, не знали, что теперь он не доверяет никому! Только себе!