Шрифт:
Он с трудом двигался по едва заметной лесной тропинке, плутающей по неровному склону ущелья Кебрада-дель-Юро, и жесткая трава, как верный пес, терлась о его плотные военные брюки. Красные пятна оставляли на траве замысловатые следы, выдавая его путь, но это уже не имело значения. Встряхнув головой, он раскинул длинные кудри по плечам и улыбнулся. Он вдохнул полной грудью знакомый запах настоящей жизни, приправленный острым вкусом азарта и опасности. Уже стали различимы резкие голоса, пробивающиеся сквозь шелест порогов реки Сан Антонио. В ожидании их приближения
Он снова улыбнулся, вспомнив что такой же бег облаков они видели с ней, когда лежали у подножия холма накануне его отъезда. И её губы, наполненные болезненной улыбкой, вышёптывали желание закрыть глаза и оказаться в их общем будущем, где они останутся вместе навсегда. Она прикрыла веки, но лицо её при этом исказилось болью, которую он постараться сгладить нежным касанием губами её волос. Но его прикосновения не вызвали успокоения: она вздрогнула и слегка отстранилась, окинув его долгим молчаливым взглядом.
Он постарался улыбнуться:
– Я обязательно вернусь, ведь с тобой осталось мое слово, мой дневник, который будет ждать завершения.
Она грустно улыбнулась в ответ:
– Ты считаешь, что незавершенным остался только дневник, а наши с тобой отношения уже являются историей, принадлежащей прошлому?
Он резко встал с земли, отряхивая сухую траву, прилипшую к одежде.
– Что значит жизнь человека и отношения людей, и даже судьба целых народов, когда на кону судьба человечества.
Она мягко улыбнулась в ответ.
– Как бы мне хотелось, чтобы легенда уехала сражаться за будущее человечества, а мой любимый остался со мной. Не обижайся, но мне ты нужен больше, чем человечеству. Оно, пусть и плохо, но сможет прожить без тебя, а я – нет.
Он отвернулся и молча пошел по тропинке, оставив её позади. Ему не было горько от того, что он не был уверен в своей незаменимости как для неё, так и для человечества. Ему было горько от того, что ему это было совершенно безразлично …
Ден смотрел в окно на расстилающееся под окнами зеленое море. Внезапно в его окраске появились новые нотки, которые начали понемногу вытеснять зелень. Поначалу красные пятна оставляли на зеленом ковре замысловатые следы, но постепенно яркий алый цвет стал доминирующим, заполнил пространство до горизонта. Он не был похож на кирпичную каменность Большого каньона, повторяющую марсианские пейзажи. Складывалось ощущение, что цвет живой, как будто красная земля наполнена раскаленным дыханием.
Увидев его завороженный взгляд, Мари также постаралась приблизиться к иллюминатору. Для этого ей пришлось облокотиться на Дена, прижаться к нему всем телом, что заставило его на мгновение забыть про фантастический пейзаж за окном.
– Что это такое, Милый? Я никогда не видела ничего подобного.
– Я тоже не видел, но могу сделать предположение, исходя из того, что мы над Канадой.
– Я догадалась, – она с улыбкой повернулась в его сторону, отчего её губы оказались совсем рядом, – это кленовые леса.
Он не удержался, и мягко поцеловал её в губы.
– Я тоже так думаю. Но это не просто леса, под нами настоящее царство кленов.
– Почему-то это чудесное царство вызывает у меня тревогу, – произнесла Мари, возвращаясь в свое кресло, – а почему ты мне не рассказывал, что на нашем пути мы окажемся в таком странном месте?
– Потому что я и сам про него не знал. Во-первых, моя предыдущая поездка была весной, поэтому, листьев на деревьях не было вообще, ни красных, ни зеленых. А во-вторых, маршрут всегда пролегает вдоль берега океана. Мы здесь оказались совершенно случайно, из-за того, что сейчас самолету нужно разминуться с ураганом, который идет вдоль побережья. Он хоть и ослабел, но для навигации может представлять опасность.
Ден еще раз взглянул в иллюминатор на алый ковер, который теперь расстилался во все стороны до горизонта.
– Ты думаешь, Милый, что на Кубе отсутствует риск урагана? – слегка нахмурила брови Мари, – неделю назад я читала какие-то кошмары про разрушения и жертвы.
– Уверен, что там безопасно, ураган уже ушел на север, к побережью США и Канады. Кроме того, он затронул восточную часть страны, а мы будем на западе.
– Просто у меня всегда Куба ассоциировалась с полным расслаблением, когда не хочется думать ни о каких опасностях, – произнесла Мари закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла.
– Может быть тому виной мой предыдущий опыт, – ответил Ден, глядя перед собой, – но я расслабленность никогда не ощущал ни на Кубе, ни в связи с ней. Наоборот, более яркое, чем обычно, напряжение ощущений, эмоций, впечатлений. Вокруг тебя экзальтированно все, и природа, и люди, и настроение. И ты невольно вовлекаешься в этот круговорот, похожий на непрерывную сальсу.
Ден посмотрел на Мари. На мгновение ему показалось, что она заснула, но её ответ сразу же развеял это ощущение. Хотя глаза она так и не открыло, но стало понятно, что она его внимательно слушает.
– Почему же тогда, я слышала такие противоречивые впечатления о Кубе, начиная от восхищенных, до совершенно негативных. Правда, справедливости ради, редко кто остается равнодушным.
– Думаю, что дело именно в том, о чем я говорил. Если ты попал в этот ритм, то он увлекает тебя, становится своего рода эмоциональным наркотиком. При этом действия и эмоции, которые в других местах тебе бы показались странными и неуместными, здесь оказываются естественными и правильными. И напротив, если ты не смог быть на одной волне с этим миром, войти в резонанс с его вибрацией, то чувствуешь сильный эмоциональный и физический дискомфорт, схожий со скрежетом железа по стеклу.