Живое слово
Шрифт:
Не меньшее психологическое значение имеет и заключение. Плохо кончили хорошую речь - проиграли дело. Хороший конец при плохой речи и то даст большие результаты.
Красивое сравнение, басенка, строки поэта - все это может скрасить и очень серьезную речь, нисколько не противореча ее серьезности.
Лассаль свою знаменитую речь «Программа работников» заканчивает величественной картиной восходящего солнца.
Вот тургеневский оратор - краснобай Рудин заканчивает одну из своих речей:
«Помню я одну скандинавскую легенду, - так кончил он, - царь сидит со своими воинами в темном и длинном сарае, вокруг огня. Дело происходит ночью, зимой. Вдруг небольшая птичка
Кони заканчивает свою речь о Гончарове:
«На новом кладбище Александро-Невской лавры течет речка, один из берегов которой круто подымается вверх, когда почил Иван Александрович Гончаров, когда с ним произошла для всех нас обыкновенная история , его друзья выбрали место на краю этого крутого берега, и там покоится теперь автор Обломова , на краю обрыва …»
ВНЕШНЯЯ СТОРОНА РЕЧИ
Мы уже не раз говорили, что оратор должен обращать внимание и на внешность речи. Скажем теперь о некоторых деталях этого вопроса.
Внешние приемы должны придавать речи не только музыкальность, приятность для слуха, но и убедительность и поддерживать внимание слушателей.
Среди таких приемов отметим:
1. Усиление через повторение отдельных фраз или одной и той же мысли, но в разной форме (усиливая и доводы),
Вот, например, речь Антония в «Юлие Цезаре» Шекспира:
«Римляне! Друзья, сограждане! Прошу у вас внимания. Я Цезаря пришел похоронить, а не хвалить. Вам Брут сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, тяжкая вина, и за нее он тяжко поплатился.
Он был мне другом верным, другом справедливым, но Брут сказал: "Он был властолюбив", а Брут, бесспорно, честный человек. В Рим много Цезарь пленников привел, их выкупом казна обогатилась; не это ль властолюбие его? При воплях бедняков и Цезарь плакал: так нежен разве мог быть властолюбец? Но Брут сказал: "Он был властолюбив", а Брут, бесспорно, честный человек. Вы видели, как в праздник всенародный я трижды подносил ему корону, к трижды он ее отверг: ужели и это властолюбие?! Но Брут сейчас назвал его властолюбивым, а Брут, бесспорно честный человек».
Вот отрывок из речи Цицерона (построение однородных предложений):
«Его слава будет вечно замарана кровью. Может быть, какой-нибудь безумец воспоет его победы, но провинции, города, деревни будут его оплакивать. Ему воздвигнут великолепные памятники, чтобы обессмертить его завоевания; но пепел стольких городов, некогда процветавших; но развалины стольких деревень, лишенных прежней красоты; но руины стольких стен, похоронивших мирных граждан; но столько бедствий, остающихся после него, - будут печальными памятниками, которые обессмертят его пустоту и его безумие».
Речь Брута в упомянутом произведении Шекспира построена на усилении мысли однородными фразами и однородной конструкцией предложений:
«Римляне, сограждане, друзья!
Выслушайте мое оправдание и молчите, пока не выслушаете его. Если в этом собрании есть кто-нибудь из искренних друзей Цезаря, то скажу ему, что я люблю Цезаря не меньше, чем он. Если он спросит: почему же Брут восстал против Цезаря?- то я ему отвечу: не потому, что я люблю Цезаря меньше, а потому, что я Рим любил больше. Чего бы вы больше желали: видеть Цезаря в живых и умереть всем рабами, иди же видеть его мертвым и жить всем людьми, свободными? Цезарь меня любил, и я влачу о век. Он был счастлив, и я этому радуюсь; он был доблестен - и я чту его: но он был властолюбив, и я убил его. Здесь и слезы за его любовь, и радость за его счастие, и уважение к его доблести, и смерть за его властолюбие. Кто между вами так низок, что желая бы быть рабом? Если здесь есть такой человек, - пусть говорит, потому что я оскорбил его. Кто между вами так дик, что не желал бы быть римлянином? Если есть такой человек, пусть говорит: я оскорбил его. Кто здесь так подл, что не любит своего отечества? Если между вами есть такой человек - пусть говорит, я оскорбил его.
Я жду ответа».
2. Другим приемом, оживляющим речь и усиливающим ее, должно признать образный язык, полный сравнений, метафор и эпитетов. Однако не должно забывать и о краткости формы. Вышеприведенный отрывок из Цицерона может служить образцом и здесь.
3. Приведение примера может заменить в народной аудитории ряд ваших рассуждений. Не даром еще философ Сенека сказал: длинный путь через наставления - короток и легок через примеры.
4. Иногда ценно речь оживить введением драматического элемента. Здесь два пути: 1) прервать речь прямым обращением к слушателям, или, поставив ряд вопросов, заставить их думать, делать выводы и дать ответы, или 2) вести в речь эпизод (коротенький, разумеется), полный движения.
Браке свою речь «Долой социал-демократов» - прервал следующим эпизодом:
«Выдумка о дележе земли ни на чем не основана. Что же касается денег, то я позволю себе только рассказать анекдот, сочиненный еще 50 лет тому назад, в насмешку над стремлениями народа.
Это было - так рассказывают - в 1848 году во Франкфурте-на-Майне, Господин Ротшильд прогуливался по городу; двое "рабочих" подошли к нему и сказали: "Господин Ротшильд, вы - богатый человек; мы желаем, чтобы вы поделились с нами". Господин Ротшильд нисколько не смутился, добродушно вынул свой кошелек и сказал: "От души рад. Мы можем сейчас же за это взяться. Счет очень несложен. У меня 40 миллионов гульденов («рабочие» уже обрадовались при этих словах), а у нас в Германии 40 миллионов немцев; на каждого немца приходится, следовательно, по одному гульдену. Получите вашу часть". При этих словах он вручил обоим рабочим по гульдену. Озадаченные "рабочие" долго вертели в руках полученные монеты, в то время как Ротшильд с довольной усмешкой продолжал свою прогулку. Дележ денег, как видите, представляет полнейшую нелепость. Всякий, кто вдумается в дело немного поглубже, легко поймет, что та масса людей, которая причисляет себя к социал-демократии, не может иметь таких бессмысленных намерений».
5. Ирония, юмор (см. выше) опять-таки могут дать большие результаты, особенно политическому оратору.
Вообще нужно сказать, что внешняя форма имеет большое значение. Притом должно стремиться к разнообразию приемов, памятуя, что «ораторские приемы совсем не одинаковы для всех, вообще, публичных речей и что, например, судебному оратору и оратору политическому приходится действовать совершенно различно. Речи политического характера не могут служить образцами для судебного оратора, ибо политическое красноречие совсем не то, что красноречие судебное.