ЖИВОЕ ЗОЛОТО

Шекли Роберт

– Ну и воняет же здесь, - сказал Мак-Кью.

– В Омдурмане еще хуже, - откликнулся ван Хаарнин.

– Да, я знаю.

Они пошли дальше. Они были иностранцами, а значит - богачами, а значит - объектом презрения, зависти и всяческих просьб. Ничто не могло избавить их от подобного отношения и ничто не могло удержать лавочников и уличных торговцев от попыток продать им местные грубые медные изделия, каирские пластмассовые бусы, деревянные статуэтки из Джибути, дамасские верблюжьи попоны, персидские ковры из Александрии, филигрань из Триполи и местные украшения из белесого серебра - не очень чистого,

но зато дешевого. Сводники усиленно расхваливали девиц, страдающих венерическими заболеваниями, а более сильные нищие отпихивали более слабых, демонстрируя увечья, нанесенные жизнью. Но ван Хаарнин и Мак-Кью не подавали милостыню и даже не смотрели на товары, которые совали им под нос или расстилали перед ними. Они оба были опытными путешественниками, и им не нравилось, что их принимают за туристов. Им хотелось лишь одного - чтобы их оставили в покое. Они знали, что неизбежно будут привлекать внимание - для местных жителей одни лишь туфли европейцев просто-таки вопили о богатстве. Путешественники не просили слишком многого, но все-таки хотели бы, чтобы их оставили в покое.

Это было бы возможно в Омдурмане или в Каире. Но Эль-Фашер был слишком маленьким и слишком провинциальным городом, чтобы местные жители могли позволить двум невозмутимым иностранцам пройти мимо и даже не попытались им при этом что-нибудь продать.

– Ну и дыра, - проворчал Мак-Кью.

– Да, скверное место, - согласился ван Хаарнин. Они остановились у внешнего края базара, рядом с полицейским участком и административными зданиями, не пытаясь зайти глубже. Они знали, что внутренние улочки выглядят точно так же, как и внешние - узкие, извилистые, заполненные алчностью, истощением, лживостью и болезнями. Они повидали достаточно и уже успели переработать опыт, превратив его в воспоминания. Они рассматривали базар, не обращая внимания на толпу, и переговаривались так, словно, кроме них, здесь больше никого не было.

– Конечно, я могу ошибаться, - сказал ван Хаарнин, - но мне кажется, мы с вами встречались на какой-то вечеринке в Кейптауне.

– Вполне возможно, - ответил Мак-Кью.
– Я был в Кейптауне месяц назад. Но я не помню никаких вечеринок.

– Ну, возможно, мы виделись при других обстоятельствах, - сказал ван Хаарнин.
– Я много путешествовал по Южной Африке.

– Вы там живете?

– Нет. Я живу в Голландии, в Роттердаме. Но у меня есть деловые интересы в Южной Африке. Может, мы встречались в Йоханнесбурге?

– Возможно.

– Или в Кимберли?

– Может быть, - сказал Мак-Кью.
– Я провел там несколько дней.

– Очаровательное место, - проронил ван Хаарнин.
– Вы видели алмазные поля'? Что вы о них думаете?

– Прекрасный памятник нездоровой экономике, - заявил Мак-Кью.

– Вам не нравится Южная Африка?

– Почему же? Прекрасная страна.

– Вот теперь я действительно уверен, что она вам не нравится. Вы либерал? Вас беспокоит апартеид?

Инженер пристально посмотрел на ван Хаарнина.

– Я не собираюсь спорить по этому поводу. Могу только сказать, что не люблю, когда красивая страна загоняет себя в кровавую баню.

– Все заканчивается кровавой баней, - сказал ван Хаарнин.
– Вопрос лишь в том, чья кровь прольется.

– Превосходный взгляд на вещи, - хмыкнул Мак-Кью.

–

Это прискорбная перспектива, - примирительно сказал ван Хаарнин.- Стыдно, что подобное происходит на самом деле.

Прежде чем Мак-Кью успел что-либо ответить, кто-то дернул его за рукав.

– Сэр, - произнес этот кто-то по-английски, - пожалуйста, сэр, очень важно.

Неизвестный оказался парнем, одетым в униформу посыльного из отеля "Белый Нил".

– В чем дело?
– спросил инженер.

– Вам телеграмма, сэр. Требуют немедленно ответить. Управляющий приказал найти вас.

– Телеграмма?
– переспросил Мак-Кью.
– Отлично, давайте сюда.

– Она в отеле, сэр. Телеграмма не оплачена, за нее должны заплатить вы.

– От кого она?

– Управляющий не сказал. Он просто сказал, что пришла важная телеграмма для американского инженера по имени Мак-Кью. Она не оплачена.

– Кому могло взбрести в голову отправлять телеграмму сюда?
– раздраженно спросил Мак-Кью.
– Вы точно не знаете, от кого она?

– Не знаю, сэр. Знаю только, что пришла телеграмма, очень важная, неоплаченная. Я взял для вас такси, сэр, только вам нужно будет за него заплатить.

На одной из примыкавших к базару улочек, почти перегородив ее, стоял большой черный "Ситроен". Мак-Кью посмотрел на машину, потом на посыльного.

– Откуда отправлена телеграмма?
– спросил он.

– Я не знаю. Телеграмма в отеле.

– Может, это от вашей компании?
– спросил ван Хаарнин.

– Вполне возможно. А может, от президента Соединенных Штатов. Хотел бы я знать, кому и за каким чертом понадобилось искать меня в этой дыре?

– Вы поедете со мной на такси?
– спросил посыльный.

– Поеду, поеду, - отмахнулся Мак-Кью.
– Вас подвезти?
– спросил он у ван Хаарнина.

– Я никогда не сажусь вечером в арабское такси, - сказал голландец.
– Даже в компании. Лично мне вся эта история кажется дурацкой мистификацией.

– Возможно. А может оказаться и чем-то важным.

– Лучше бы вы не садились в это такси.

– Меня они не обсчитают.

– Здесь бывает и кое-что похуже.

– Не беспокойтесь, - с усмешкой заявил Мак-Кью и похлопал себя по пиджаку.
– В их же интересах ничего не затевать.

– И все-таки я бы вам не советовал.

– Да черт побери!
– не выдержал американец.
– Я побывал в половине самых паршивых городов мира. Знаете, что я вам скажу?

– Что?

– Самым бандитским городом, с которым мне довелось столкнуться, был Сент-Луис. Я подожду вас в отеле.
– Мак-Кью повернулся к посыльному: - Давай веди, асассин доморощенный.

Ван Хаарнин понаблюдал, как инженер открыл дверцу "Ситроена", заглянул внутрь и знаком показал посыльному, чтобы тот садился первым. Потом Мак-Кью тоже сел в машину, продолжая держать правую руку за отворотом пиджака. Ван Хаарнин покачал головой и пошел дальше.

В пятидесяти футах от голландца находился полицейский участок. У входа в участок возвышались два одетых в хаки полисмена. Ван Хаарнин на мгновение остановился и о чем-то задумался, хмуро и рассеянно глядя на столпившихся вокруг него уличных торговцев. Потом он энергично тряхнул головой и принялся пробиваться сквозь толпу, направляясь к полицейскому участку.