Живой проект: солдат
Шрифт:
Я был. Я теперь это знаю. Тогда, в тот август, когда ты была рядом. Мне очень повезло. Я теперь это вижу. По людям и по Валетам. Я вижу, что мне очень повезло. Не каждому человеку так везет, а уж живым проектам – практически никогда. И это благодаря тебе. Все благодаря тебе.
Спасибо, Аня.
Валет»
Закончив с административными обязанностями, Анна вышла на поле. Живые проекты играли в футбол. Небольшая кучка занималась на турниках или следила за игрой по другую сторону поля. Привычно размявшись, Анна подозвала
– Валеты, кто не бегал по полю и не плавал более двух дней, шаг вперед.
Дюжина Валетов сделали шаг вперед.
– Три круга вокруг поля, - кивнула Анна в сторону. – Остальные на стрельбище, минус первый этаж, налево по коридору. Спарринга сегодня не будет.
Пройдя к лавочкам, Анна присела.
Шел август. Первого сентября сынишка пойдет в подготовительный класс. Осталось чуть больше недели. Ей не смогли предложить места в городе. Анна соглашалась переехать, лишь бы остаться в корпорации и жить на приемлемом от ближайшей школы расстоянии. Вариантов не нашлось. Она с трудом представляла, как будет жить вне корпорации. Но жизни без сына она представить не могла в принципе. Текли последние дни ее работы с живыми проектами. Осталось меньше десяти дней до того, как Анна в последний раз соберет вокруг себя группу Валетов и, распределив на пары, будет следить за их работой. Возможно, ей представится случай провести пару боев. А потом все закончится. И лето, и этот поселок, и корпорация, и Валеты, всегда готовые к бою и смерти. И последнее, что она хотела бы увидеть, прощаясь с частью своей жизни – его взгляд. Взгляд тупого солдата, фактического раба корпорации, клона, созданного для убийства, человека, которому сегодня бы оставалось меньше двух лет до возвращения к ней.
Она не стала проводить спарринг сегодня, потому что знала: его взгляд будет у каждого, кто посмотрит на нее. Она желала бы обмануться, на миг представить, почувствовать, поверить… И тогда стало бы еще сложнее уйти.
« 22 августа.
Здравствуйте, Анна.
Представляться не буду. Передо мной стопка отложенной для вас корреспонденции. Адрес на конверте, поэтому направляю письма незамедлительно. Не считаю необходимым напоминать вам о правилах корпоративной этики, уверен, вы с ними знакомы. Как человек, я могу вас понять, и потому об использовании служебного положения докладывать не планирую. Автора писем, если эти сведения вас интересуют, в числе живых проектов более нет».
– Мама, мы дочитали Винни Пуха!
Малыш встретил Анну у калитки. В руках его была жердочка. Бабушка шла следом.
– Какой молодец, - улыбнулась Анна, слезая с велосипеда. – Чем же все закончилось?
– Кристофер Робин посвятил Винни Пуха в Рыцари! Сядь, я тебя тоже посвящу!
Анна присела перед сыном и спросила не без сомнения:
– А разве мамы бывают Рыцарями?
– Это просто, не бойся!
С этими словами мальчишка притронулся жердочкой к плечу Анны и торжественно произнес:
– Встань сэр Аня Кирина де Мама, вернейший из моих Рыцарей!
– Мэм, - тихо поправила бабушка сзади.
– Мам, - кивнул малыш.
– Спасибо, - улыбнулась Анна и поднялась.
В комнате на кровати сына лежала дочитанная книжка. Присев на край, Анна раскрыла ее на последней странице и начала читать. Через какое-то время на лице ее появилась улыбка. Она читала:
–
Пух немного подумал.
– А сколько тогда мне будет?
– Девяносто девять.
Винни-Пух кивнул.
– Обещаю, - сказал он.
Все еще глядя вдаль, Кристофер Робин протянул руку и пожал лапку Пуха.
– Пух, - серьезно сказал Кристофер Робин, - если я… если я буду не совсем такой… - Он остановился и попробовал выразиться иначе: - Пух, ну, что бы ни случилось, ты ведь всегда поймешь. Правда?
– Что пойму?
– Ничего. – Мальчик засмеялся и вскочил на ноги. – Пошли.
– Куда? – спросил Винни-Пух.
– Куда-нибудь, - сказал Кристофер Робин».
Дочитав, Анна закрыла книгу и положила на тумбочку. В дверях появился отец.
– Собери, что завтра увезти, - сказал и вышел.
– Коробки на террасе, пап! – повысила голос Анна.
Время близилось к полудню, потихоньку распогодилось.
– Ань, а где Валькин велосипед? – донеслось из соседней комнаты.
– Убрала уже, - прошептала женщина, глаза стремительно наполнялись слезами.
– А? – настаивал дед за стеной.
– Убрала! – крикнула она срывающимся голосом.
Через минуту отец услышал сдавленные рыдания и вошел в комнату.
– Ну что ты, доченька…
Присев рядом, он обнял Анну за плечи и прижал к себе.
«11 октября.
Здравствуй, Валет.
Вряд ли я когда-нибудь решусь отправить это письмо. А если и решусь, даже с указанным порядковым номером, оно не найдет тебя. Такова жизнь, дружок. Думаю, о невозможности отношений между нами ты прекрасно осведомлен или хотя бы догадываешься. Я рада, что ты ни разу не затронул эту тему. Тебе, скорее всего, и в голову не могло прийти… впрочем, не важно.
Чертовски тяжело стало работать с вашей братией после того, как ты уехал. Я никогда не думала, что способна вляпаться в подобную историю. Я смотрю в их лица и вижу тебя. Я боюсь, что кто-то из них проявит ко мне интерес… боюсь, убью на месте, если кто-то посмеет взглянуть на меня так, как ты. Я не буду ждать тебя, это пустые надежды. Я слишком хорошо знаю, как коротка ваша память. И еще, я слишком хорошо знаю: чем ближе окончание контракта по рождению, тем горячее точки, в которые вас посылают. Пережить последние два года – редкая удача. Ты хотел бы, чтобы я девять лет надеялась на твое возвращение и, в конце концов поняла, что тебя больше нет? Вряд ли ты понимаешь, каково это. Я и сама не понимаю, но мне уже тяжело. Безумно тяжело. И мне дико от осознания того, что я пишу тебе, думаю о тебе, люблю тебя, чертов клон.
Ты никогда не узнаешь этого. Ты никогда не появишься здесь. И ты не увидишь своего ребенка. Первого ребенка от клона корпорации. Его или ее будут звать почти как тебя: Валькой. Я это сегодня решила и вот, сообщаю тебе. И мне ни капельки не страшно. И не стыдно. И если вы будете похожи как две капли воды, я обещаю, никогда не отведу взгляда, если люди будут узнавать в моем ребенке тебя. Мне сейчас кажется, что я ношу ребенка корпорации. Представляешь, какое это чувство? Конечно же, нет… Это потрясающе! И я не знаю, как поделиться с тобой своим счастьем. Я могу лишь писать в никуда. Что люблю. Что помню. Что не забуду. Что благодарна. Что счастлива.