Живущие в нас (сборник)
Шрифт:
Обстановка накалялась медленно, но неотвратимо, хотя в конце сознание все же бросило спасительную соломинку: …Не так надо делать! Надо подготовиться – собрать вещи, забрать деньги, которые копила на куртку, и тогда переезжать. Так делают взрослые люди, а это детский сад какой-то!..
Усевшись на диван, Катя посмотрела на часы. …Черт, уже четыре! А как отсюда ехать – может, тут десять пересадок?.. Господи, надо нестись!.. Все правильно – мать успокоится, а потом я все придумаю!..
Она сорвалась с места, напяливая одежду на потное тело.
К
– Потащили, – он взял панель смазки, оставив дон Кихоту пучок торчавших в разные стороны медных трубок, и они отправились в обратный путь.
Бутерброды, съеденные в поезде, остались красивым воспоминанием, но Андрей привык не думать о еде, и желудок давно смирился с такой невеселой реальностью, зная, что у него будет шанс наверстать все разом, да еще под рюмочку водочки!..
Едва они бросили «добычу» подле пресса, дон Кихот посмотрел на часы.
– Шабаш, – радостно сообщил он, – рабочий день кончился. Сейчас автобус до города будет. Не успеем – пойдем пешком.
Голод, будто живое существо, тут же поднялся в полный рост, застя все вокруг, и даже извечный заменитель еды – сигарета уже не могла отпугнуть его. Андрей подумал, что надо еще устроиться в гостиницу, а если идти отсюда пешком! …Упаду в лужу и умру… – усмехнулся он, потому что в его возрасте смерть представлялась некоей абстракцией, которую можно поминать всуе.
– Ладно, – согласился он, – завтра продолжим.
Мыла в туалете не оказалось. Андрей повозил ладонями по шершавой бетонной стене, оставляя на ней грязные пятна; потом сунул руки под ледяную воду – те мгновенно покраснели, но чище сделались не намного. Тем не менее, он тщательно вытер каждый палец валявшейся на раковине тряпкой и надел так и не высохшую ветровку.
– Идемте, а то опоздаем, – напомнил дон Кихот, снова глядя на часы, – дома отмоетесь.
… Дом еще надо найти, – подумал Андрей, но промолчал. До перестройки он бы шагу ни ступил, пока не будет гостиницы, а теперь приходилось крутиться, кто как может; правда, и денежное вознаграждение было не то, что раньше.…Значит, можно и покрутиться… Авось на улице не останусь – тут не туристическая Мекка…
Когда Катя добралась до автовокзала, то увидела пустую площадку, уже несколько лет облюбованную всеми «ходившими на город», и сквозь стеклянную стену несколько человек, бесцельно бродивших по залу. Наверное, они ожидали отправления старенького ЛАЗа, стоявшего перед входом.
…К нам такие не ходят. А где же мой?.. Испуганно оглядевшись, Катя увидела знакомый «Икарус», уже выруливший к перекрестку и замерший перед светофором, выдыхая клубы черного дыма. Слава богу, что это был не поезд и увидев машущую руками девушку, водитель открыл дверь. Запрыгнув в полупустой салон, Катя плюхнулась на свободное кресло.
…Слава богу!.. Потом представила прокуренную комнату и храпящего на диване мужа, лицо матери с поджатыми губами и презрительным прищуром (умела она делать такое лицо), и поняла, что ничего ни слава богу.
Отдав водителю деньги,
Откинувшись на сиденье, она закрыла глаза, пытаясь представить свою новую жизнь, но получалось, что она бежала из одного кошмара, где ее постоянно поучали и воспитывали, будто маленькую девочку; где мать каждый вечер проверяла, дома ли она, а муж уже договаривался о покупке машины за ее кровные деньги, в другой кошмар, наполненный неизвестностью и одиночеством, где нет ни работы, ни денег… да ничего нет, кроме четырех стен, за которые тоже надо платить! Так, какое из двух зол меньшее?.. Катя почувствовала, что медленно «уплывает» – похоже, уработалась она за эти дни…
Очнулась она, когда автобус остановился, и с шипением открылась дверь. Это была, так называемая, «остановка по требованию», а если проще – мужик, живший в соседнем с Катей доме, сказал водителю – Славик, тормозни, и Славик тормознул. В окно Катя видела одинокий фонарь, освещавший серые шиферные крыши и тоскливо желтеющие деревья в палисадах, яркую витрину ларька, в котором торговала Ирка, учившаяся в свое время на класс младше нее, а хозяином здесь был Сашка, до того работавший вместе с Володей на заводе – здесь все знали друг друга. …Ненавижу! – подумала Катя и сама удивилась – никогда подобная мысль не звучала с такой яростной категоричностью, – вот, картошку выроем, соберу вещи и смотаюсь!.. На следующий же день!..
С трудом вписавшись в узкую улочку, «Икарус» въехал на площадку перед автостанцией и остановился уже окончательно, на ночевку. Катя вышла – даже воздух здесь был другим! Нет, возможно, он и более чистый, по сравнению с городским, но… но это не тот воздух – просто не тот! Без комментариев!..
Катя привычно посмотрела направо, на серые четырехэтажки, лет тридцать назад построенные для работников механического завода. После свадьбы она переехала в самую крайнюю из них; от нее торчал только угол и не было видно, светятся ли окна ее квартиры, но настроение упало даже сильнее, чем после звонка матери. Повернула голову налево, где среди желтеющих садов прятались низкорослые частные домики; вторым от поворота стоял дом, в котором она выросла, и хотя он не просматривался с автостанции, Катя и так помнила каждый его кирпичик.
Вопрос, куда идти сначала, даже не возник – за год семейной жизни она еще не отвыкла слушаться мать больше, чем мужа; тем более, та, как и раньше, всегда находилась рядом. …И зачем я, вообще, выходила замуж?.. Мысль возникла впервые – до этого Катя была уверена, что по любви; да, в принципе, она и сейчас не сомневалась в этом, только любовь как-то потускнела, в сравнении с огнями большого города. …Так, может, это и не любовь? – она вдруг почувствовала жуткую обиду на саму себя, – ведь меня никто не заставлял – даже отговаривали, и на тебе – добилась своего…