Живые тени ваянг
Шрифт:
— Конечно, Сухарто! А что, боги благодаря этому проявят милость к нам?
— Да! Но ты должна знать, что именно хочешь, чтобы просить о чем-то конкретно.
— А ты о чем хочешь просить богов? — она повернулась лицом к нему, словно пытаясь разглядеть в сумерках все его желания.
— О том, чтобы нам с тобой дойти благополучно до моего дома… О том, чтобы мама нас хорошо встретила и приняла… Но главное — о том, чтобы этот амулет стал твоим…
Катарина продолжала держать в руках свастику. Она словно боялась выронить ее и потерять. А если вдруг налетит шквальный ветер, закружит и унесет этот крест в пропасть, которая
— Хорошие у тебя желания, Сухарто… А я чуть-чуть, самую малость сомневаюсь в том, что смогу стать тебе женой… Я ведь тебя еще плохо знаю…
Последнюю фразу она произнесла совсем неуверенно, и это было хорошо. Гораздо лучше, чем если бы она сказала: «Я ведь тебя не люблю…»
— А ты спроси у богов, — Сухарто был совершенно уверен в правильности своего решения, и потому считал, что боги это решение одобрят. — И если они дадут согласие на наш союз…
— О, всевидящие и всеслышащие боги, скажите мне, могу ли я стать женой Сухарто? — прокричала Катарина.
Где-то в горах послышалось эхо: «…женой Сухарто, Сухарто…» А через несколько секунд с вершины горы, до которой они еще не дошли, посыпались мелкие камешки, как будто прошел по ней великан, и прозвучал гулкий голос: «можешь, можешь…»
— Чей это голос? — испуганно вскрикнула Катарина. — Там кто-то есть?
— Не знаю, — ответил ей полушепотом Сухарто. — Я думаю, что кроме нас и богов здесь больше нет никого.
Не выпуская из рук амулета, Катарина сложила ладони рупором, приложив их ко рту:
— Может ли Катарина Блэнк стать женой Сухарто?
— Может, может… — послышалось со всех сторон, словно спрятались повсюду за камнями невидимки, и что странно — молчат они, не подают голоса, а отвечают только тогда, когда их спрашивают.
— Вот видишь, — обрадовался он, — даже боги не возражают. А ты сомневалась…
— Да это когда было, — рассмеялась она, — час назад? А сейчас я перестала сомневаться…
И тут Катарина услышала не только голоса. Где-то высоко зазвенели колокольчики, словно сидел на вершине горы великан и бросал в огромное великанское металлическое блюдо стеклянные бусинки. А они рассыпались по блюду, издавая хрустальные мелодичные звуки… Следом за колокольчиками мягко ударил гонг, а затем заиграла флейта… Да это же был какой-то оркестр! И он постепенно наполнял ночную тишину неземной мелодией.
— Ты слышишь музыку, Сухарто?
— Да.
— Странно, а кто же выступает ночью?
— Это музыканты заиграли в честь нашего бракосочетания! — радостно воскликнул он. — На свадьбах всегда играет гамелан.
— Нет, не думаю, — мягко высказала свое мнение Катарина. — Откуда им знать, что здесь мы с тобой?
— Ну, а если серьезно, — Сухарто так не хотелось расставаться с версией, что гамелан играет свадебный марш, — вон там, внизу, на западном склоне Великого Гунунг Агунга, стоит храм Пура Бесаких. Это очень древнее и величественное сооружение, поэтому считается оно матерью всех храмов острова. Вот оттуда и слышатся звуки гамелана.
— А что, в храме какой-то праздник?
— Если играет гамелан, значит, идет представление ваянг, театра теней. Кукольного театра…
— И как долго будет оно?
— Всегда! Ведь у этого ваянга нет ни начала, ни конца — он идет вечно.
— Но ведь музыканты устанут выступать…
— Оркестр играет сам, и куклы, и маски — тоже выступают сами… Потому что они — живые, ведь в куклах находятся души умерших… Идет необычное представление… Это бесконечный ваянг без музыкантов, без кукловодов и без зрителей… Ваянг только для богов…
— Подожди, а разве души умерших живые?
— Да, ведь человек бессмертен. Когда он рождается, то покидает мир божественных предков, чтобы на маленьком отрезке жизни в мире иллюзий, Майе — исполнять различные роли. А когда он снова умирает, то опять возвращается в мир предков. И только в четвертом поколении он снова вернется в мир иллюзий — Майю. То есть, в земной мир.
— Так не бывает, Сухарто… Что получается — и моя душа вернется?
— И твоя, и моя тоже…
— А может быть такое, что наши души не просто вернутся, а… даже встретятся?
— Вполне. Подойду к незнакомой девушке и скажу ей: Катарина, а я тебя узнал!
Сухарто сделал паузу, словно прокручивая в голове подобную ситуацию, а потом добавил:
— Обязательно встретятся! Может, и не в четвертом поколении, а гораздо позже, но — встретятся. Ты веришь мне?
— Да, конечно. Я ведь на самом деле слышу музыку!
Она сжала в ладонях крест, напряженно вслушиваясь в звуки оркестра, и только когда почувствовала боль он вонзившихся в кожу острых металлических кончиков, немного разжала руки. В голове метались мысли. Она уже не хотела расставаться с Сухарто, и даже боялась того, что это путешествие закончится, и он исчезнет из ее жизни. Она уже не хотела выходить из-под его опеки, он был так заботлив и так обходителен с ней… А на душе стало уютно и спокойно, словно все, что случилось с ней совсем недавно в Батавии, произошло с другой женщиной. Или воздух на этом острове был настолько легким и умиротворяющим? Не случайно ведь боги решили поселиться именно здесь!
Под ногами пробежала маленькая ящерица. Она приостановилась, словно решила посмотреть, кто же это сегодня пожаловал сюда, и быстро юркнула в расщелину между камнями.
— Сухарто, видел ящерицу? А вдруг она съест наши подарки богам?
— Это хорошо, что она здесь, значит, боги приняли наше приношение. А если съест — и это не страшно, мы ведь не знаем, может, это кто-то из богов превратился в ящерицу?
— Точно такие были в Батавии. Я со временем привыкла к ним и подумала, что ящерицы обитают только в домах…
— Это — кадал [177] , и живет он и в хижинах, и в дворцах. Так что не удивительно, что поселился и в храме богов.
Катарина с жадностью вдыхала наполненный ночными ароматами воздух. Здесь не росли ни цветы, ни деревья, но легкий фруктовый аромат, смешанный с чистой влагой, не шел ни в какие сравнения с душным и сухим воздухом в Батавии. Или это из-за креста? Грозовое небо с оставшимися где-то там, в черных тучах, Диком, и даже Альбертом, незаметно превращалось в светлую безоблачную лазурь. Неужели исчезнут даже страшные воспоминания? Неужели можно будет безжалостно расстаться с Прошлым?
177
Кадал, индонез. kadal — «ящерица».