Живые тени
Шрифт:
У Истребителя Ведьм было трое детей. Когда их отец лежал на смертном одре, его старший сын Фейрефис (или Файрфист, Огненный Кулак, как он себя позже именовал) притязал на корону Альбиона, располагавшегося к западу. Его младший брат Гарумет, тот, кого якобы спас арбалет, сделался королем Лотарингии, южной части владений Гуисмунда, а единственная дочь Гуисмунда Оргелюза основала династию императоров аустрийских на востоке, выйдя замуж за одного из рыцарей своего отца и родив от него двух сыновей.
Фейрефис получил
Нетрудно было догадаться, что здесь имеется в виду арбалет.
Все дети Истребителя Ведьм родились во дворце, который Гуисмунд приказал выстроить в верхней части Мертвого Города, но на том месте, где он стоял, после его смерти осталась только пустая площадка. Чтобы скрыть арбалет, Истребитель Ведьм сделал так, что дворец исчез, а три жутких ключа к разгадке тайны доверил своим детям. Безумие, владевшее им в последние годы жизни, утвердило его в мысли, что таким образом он установит между ними мир, но это его желание так и не исполнилось. Они ненавидели друг друга так же яростно, как и своего отца. Некоторые предания утверждают, что их мать была ведьмой и стала причиной ненависти Гуисмунда ко всем остальным ведьмам. В других рассказывается, что ведьмой была вторая его жена; она-то и поведала ему про средство, сделавшее его чародеем.
Как бы то ни было, а дети Гуисмунда сражались друг с другом, однако разгадать загадку своего отца не смогли и надписи в склепе, видимо, вовсе не читали. Но Бастард надписи видел, и Джекоб не питал ни малейших иллюзий относительно того, что гоил их не расшифровал. Оставался только вопрос, кто из них в поиске трех ключей окажется проворнее.
Голова, рука, сердце. Запад, юг, восток.
Лиска предложила пуститься сначала в самый далекий путь. Иными словами, в Альбион. Если счастье им улыбнется, они уже через два дня прибудут туда – только бы ходили корабли.
В начале года частенько случалось, что штормы задерживали их в гавани. Месяца два-три, может быть, меньше. Времени в обрез, даже если Бастарду не удастся первым найти ужасное наследство Гуисмунда.
Лиска вынула рыжее платье из седельной сумки.
– Как ты думаешь, на кого Бастард работает?
Она все еще превращалась почти каждую ночь, хотя уже и сама заметила, как сильно сокращает лисий мех ее годы. Но она была права: это ее дело и Джекоб не должен вмешиваться. Ни ради матери, ни ради Уилла он не отказался от вылазок за зеркало, и не отказался бы от них даже в расчете на менее опасную и, может быть, более продолжительную жизнь. Есть вещи, которых сердце жаждет так сильно, что рассудок оказывается лишь беспомощным наблюдателем. Сердце, душа, что бы это ни было…
– Насколько мне известно, по большей части на Ониксов, – сказал он, вытягивая из седельной сумки оловянную миску, которая его уже не раз избавляла от перспективы ложиться спать на голодный желудок. – Его отец был одним из самых знатных лордов. В случае если Бастард найдет арбалет, у гоилов, пожалуй, скоро появится другой король.
Миска наполнилась хлебом и сыром, едва Джекоб потер ее рукавом. Настоящего голода он не испытывал, просто боялся заснуть и опять оказаться в лесу, где бежал за своим отцом. Его рассудок отмахивался от этой мысли, но она свербила, как досадное нашептывание: Ты и в самом деле умрешь, так с
Лиска сбросила человеческую одежду и снова переоделась в лисье платье. Оно сделалось ее второй кожей и шелковисто поблескивало, совсем как в тот день, когда Джекоб впервые ее в нем увидел.
– Джекоб…
– Что? – Он не мог отвести глаз.
– Ляг поспи. Мы уже столько дней не останавливались на ночлег. Паром ведь отходит только завтра.
Она права. Он взялся за свой рюкзак. Где-то у него припасено снотворное из другого мира. Кажется, таблетки были с ночного столика матери. Она много лет страдала бессонницей. Он поднял визитную карточку, выпавшую из рюкзака на покрытую инеем траву. Норебо Джон Ирлкинг. Странный незнакомец, поручившийся за него на аукционе и воспылавший интересом к пропыленному наследству его семейства.
Лисица поменяла облик и теперь вылизывала шерсть, словно хотела во что бы то ни стало изгнать человеческий запах. На одно мгновение она прижалась к нему, как прежде, когда под лисьей шкурой еще скрывался ребенок. Когда он нашел ее в капкане, они оба были детьми. Джекоб почесал ее за острыми ушами. Такая красавица. В любом из образов.
– Будь осторожна. Охотники уже в пути.
Словно ей надо было об этом напоминать.
Она легонько куснула его за руку – лисий способ продемонстрировать свою любовь – и бесшумно скрылась на невесомых лапах среди деревьев.
Джекоб уставился на визитку, которую все еще держал в руках. Надо было попросить Уилла побольше разузнать про его странного благодетеля. И где были его мозги?
Да, Джекоб, где? Смерть уже сидит у тебя на закорках. Норебо Джон Ирлкинг подождет. Даже если тебе не по нраву цвет его глаз.
Он бросил карточку в траву. Месяца два-три… Два дня на пароме – и кто знает, сколько времени еще, – чтобы отыскать в Альбионе голову. Потом обратно в Лотарингию и в Аустрию, на поиски сердца и руки. Сотни миль со смертью на закорках. Вполне может статься, он получил этот свой последний шанс слишком поздно.
Ветерок, пробежавший по его мокрой от пота рубахе, принес с собой вонь близкого болота. Две луны исчезли за темными облаками, и мир вокруг на миг показался таким мрачным и чужим, словно хотел напомнить ему, что он здесь в гостях.
Где предпочитаешь умереть, Джекоб? Здесь или там?
Ветер сдул в огонь несколько вялых листьев, а с ними и карточку Ирлкинга.
Она не горела.
Листья, лежавшие сверху, рассыпались в прах, но визитка осталась невредимой, такой же, какой Ирлкинг ее сунул ему в руку. Джекоб обнажил саблю и поддел карточку острием из пламени. Подняв визитку, он обнаружил, что бумага оставалась белоснежной.
Волшебная вещица.
И как она попала в другой мир? Что за вопрос, Джекоб? А как попал туда бутылочный джинн? Но кто пронес визитку сквозь зеркало? И знал ли Ирлкинг вообще, что такое он сунул ему в руку? Слишком много вопросов, и у Джекоба было недоброе чувство, что ответы на них будут ему не по вкусу.
Он повернул карточку. Ее обратная сторона была сплошь испещрена словами, и когда он провел по ним пальцами, на них остался след от чернил.
Джекоб, добрый вечер.
Я очень сожалею, что наша встреча было такой мимолетной, но надеюсь, что в будущем мы будем видеться очень часто. Полагаю, я мог бы так или иначе способствовать тебе в твоих нынешних поисках. Разумеется, не совсем безвозмездно, однако моя цена не будет непомерно высока для тебя, обещаю.