Живые
Шрифт:
В двенадцатом часу ночи он встает из-за стола, выходит в коридор и весело говорит:
– Штучка, гулять!
Я чувствую, как сжимается в маленький шарик, болезненно твердеет та часть меня, где, наверно, душа, – где-то в районе солнечного сплетения.
– Сейчас-сейчас, подожди! – Он тянется рукой к вешалке, уверенным движением сдергивает с крючка невидимый мне поводок.
Все нюансы , вспоминаю я вежливые инструкции менеджера по продажам (вы должны учесть все нюансы. Потому
Штучкой звали нашу собаку, крохотного йоркширского терьера (потому как стоило это трепетное усатое существо как раз столько – штучку баксов).
Штучка очень боялась новогодних петард, грома, стиральной машины, вибрировавшей в режиме ополаскивания, стука в дверь и вообще любых громких звуков. Когда Штучка пугалась, она полностью утрачивала контроль над собой, ее круглые карие глаза становились безумными и она могла делать только две вещи: старательно и безрезультатно втискивать свое трясущееся лохматое тельце в какую-нибудь максимально маленькую – то есть даже его не могущую вместить – дырочку или бежать. Бежать как можно быстрее и не важно куда.
Звуки революции были очень громкими. Слишком громкими для нее.
В тот момент, когда что-то громыхнуло и полыхнуло совсем рядом, в нескольких метрах, я как раз с ней гуляла. Хотя “гуляла” – слишком громкое (громкое!) слово, я просто опасливо перетаптывалась в трех шагах от входной двери и нервно уговаривала ее быстрее “делать свои дела”. И когда что-то громыхнуло и полыхнуло совсем рядом, я, визгливо скомандовав: “Штучка, домой!”, побежала к дому, а Штучка – в противоположном направлении. Она побежала туда, в самую бойню. Естественно, она не вернулась.
Но он не знал этого. Он не вернулся домой днем раньше.
А я не учла при сборке этот нюанс.
– Подожди, Штучка, дай отстегнуть поводок.
“Они” уже вернулись с прогулки; наклонившись, он выписывает в воздухе замысловатые кренделя длинными своими, красивыми пальцами.
– На пруду сегодня совсем никто не гулял, – сообщает он, стягивая ботинки. – Ей даже не с кем было поиграть.
Я смотрю на него, смотрю на него, смотрю на него.
Все нюансы. Учесть все нюансы.
На следующий день я иду “гулять с Штучкой” сама. Я возвращаюсь “одна” и, неубедительно (он этого не замечает) изображая волнение, говорю, что Штучка сбежала.
Он очень расстраивается. Уходит на поиски. Я остаюсь дома и с ужасом жду возвращения невидимки.
Он ищет весь день и весь вечер, но не находит.
Мне почему-то становится грустно и стыдно. Словно я ее предала.
До революции, за пару недель, они стали вылезать наружу. Сначала лишь очень изредка.
Хватали ментов, стоявших так близко от входа. Или просто людей, ненароком проходивших мимо. И тащили туда, на дно.
Отдирали черными пальцами, посиневшими, ороговевшими, выпуклыми ногтями гофрированную пластмассу
Или бросали под поезда. Поезда они стали водить сами – радуясь скорости, скалясь беззубыми растрескавшимися ртами. Машинистов повыбрасывали в темных тоннелях, на полном ходу – в подарок жиреющим крысам. А некоторые оставили трупы рядом с собой, на соседнем сиденье, и в шутку называли их своими помощниками. Помощниками машинистов.
Такие ходили слухи.
Но об этом не сообщали газеты. И ничего конкретного не было в Интернете – если, конечно, не считать истерических обсуждений на форумах. А новостные ленты попросту не открывались. Невозможно отобразить страницу. Error occurred when connecting to the server! Повторите попытку позже . Повторите попытку позже . Если ошибка будет повторяться…
Она повторялась.
По телевизору крутили балет и спортивные передачи. Танец маленьких лебедей и танец с лентой – с утра и до вечера.
Как будто все было в порядке.
И что-то случилось с радио. Перестали работать практически все радиостанции. Осталось только две: “Максимум” и “Европа плюс”. Кроме них – лишь зловещий бессмысленный треск – на любой частоте.
Мы слушали их все время. Мы слушали круглыми сутками – в визгливой болтовне радио-диджеев стараясь уловить другие, скрытые смыслы.
Но смыслов вроде бы не было. Ни скрытых, ни даже явных.
В том, что они говорили, просто не было смысла.
В то утро, когда началась революция, я как раз слушала “Максимум” – жужжащей перегревшейся черепахой, на первой передаче и нейтралке ползя в сторону работы среди таких же, как я, черепах.
Двое дебильных ведущих, сладострастно гогоча, звонили каким-то девкам в прямом эфире.
– Сейчас мы будем звонить Машеньке… гы-ы… Машенька у нас кто? Машенька у нас, между прочим, ого-го!
– Да, Машенька работает менеджером на фирме! Но это днем она работает, а по вечерам – развлекается!
– А как же без развлечений? Без развлечений – пиши пропало! Просто тоска! Просто мр-р-рак без них – да, Колян? Гы-ы… Вот… И радиослушатели с нами наверняка согласятся: без развлечений просто…
– Так вот, значит, по вечерам она развлекается – а именно ходит на дискотеки! И вот вчера…
– Нет, дай лучше я расскажу, гы-ы, ну пажал-ста, можно, я расскажу? Ну очень хоц-ца!
– Ну расскажи! Чем не поступишься ради друга…
– Так вот, вчера Машенька пошла на дискотеку…
Я переключилась на “Европу”:
– …Простатаб – действительно самое эффективное лекарство не только при заболеваниях простаты, но и вообще при любых заболеваниях мочеполовых органов мужчины. У нас здесь в студии профессор Елена Гнушкина, участвовавшая в разработке простатаба. Елена Гнушкина – ученый, фармацевт, ну и, наконец, просто очень хороший доктор… Елена, здравствуйте!