Жизнь – что простокваша
Шрифт:
– Врах народа… ети их у мать! Враг лечить ны будэ!.. Поболе б таких «врагов», шо от смерти спасають.
Однажды из районного центра к хозяевам, где он жил и столовался, привезли тяжелобольного НКВД-шника.
– Это не больница, и даже не амбулатория! – негодовал Буцура. – Болезнь заразна – почему с хозяевами не согласовали?
– С хозяевами разговор короткий – надо!
– Вы что – не видите антисанитарии?
– А ты шо – не понимаешь, шо он должон жить? Не вылечишь – новый срок получишь!
– Срока не боюсь – медикаменты нужны.
– Скажи, какие, – доставим.
Колдовал
Оказавшись большим начальником, пациент надумал отблагодарить спасителя почётной грамотой на колхозном собрании. Грамоту Буцура не принял и при всём честном народе демонстративно вышел из клуба:
– Не за грамоты лечу!
К чиновникам НКВД относились со страхом – поступок Буцуры понимали не все, кто-то даже осуждал: «Гонора-то!.. Гонора!.. Рази ж так можно?»
Однажды ранней весной на уроке истории в 6-м классе показался в дверях белый халат.
– Разрешите – очередная прививка!
Из чайной ложки в рот закатывал Буцура нравившуюся детям небольшую круглую пилюлю, и вдруг – оглушительный грохот. Он заставил всех вздрогнуть и пригнуться. Учитель рванулся из класса, а дети – кто с ужасом в глазах застыл, кто из-за парты выскочил, кто бросился к лопнувшему стеклу… «Война! – кричали. – Опять война! Бомбят, и совсем где-то близко!» Но оттого что невозмутимый Буцура оставался рядом, оттого что дома и показавшаяся из земли по команде «смирно» трава оставались на месте, исчезал страх – рассаживались, однако, неохотно.
– Страшно? – Буцура обнял взглядом детей, как-то сразу всех успокоив. – Война – это всегда страшно, но… не похоже. Скоро узнаем.
Сияя, как медный грош, в класс решительно вошёл учитель.
– Ребята, только что из районного центра позвонили, чтобы всех успокоить и – поздравить!
Детские глаза, округляясь, удивлённо переглядывались: «Поздравить?.. С чем? Взрывом?»
Ликующий учитель продолжал:
– Нашей стране могут позавидовать, – «монетки» всё более округлялись, – ей никакой теперь враг не страшен. У нас есть атомная бомба! Её только что испытали и очень далеко, в Казахстане, под Семипалатинском, а слышно было даже здесь, потому что она обладает огромной разрушительной силой! Больше никто не посмеет на нас напасть! Я вас поздравляю, ура!
– Ура-а-а! – забыв про испуг, заорали ученики.
Молчал лишь Буцура. Когда угомонились, он негромко произнёс:
– Жизнь человеческая коротка. Не убивать – беречь её надо! – и вышел из класса.
Учитель пожал плечами и глазами проводил доктора – его слова вспоминались учениками значительно позже, в зрелом возрасте.
Никуда не выезжая, он прожил в деревне десять лет. К его присутствию привыкли, как к должному и, когда он однажды исчез, все переполошились. Месяц без него показался вечностью, и о том, что селу необходим врач, заговорили все как-то сразу. Радостная весть, что Буцура вернулся, облетела близлежащие деревушки, и дворик, где он жил, будто в праздник, наполнился людьми – по случаю его прибытия всем хотелось выразить добрые чувства.
Толпившимся людям хозяйка объяснила, что за добросовестный труд его премировали отпуском и что он уезжал на Украину привезти любимую жену, но опоздал – она умерла у него на руках.
– Никого больше у меня не осталось, умирать буду здесь, – эти слова облетели сельчан со скоростью ветра.
Три колхоза разбросанного большого села сочувствовали и скорбели, будто лично знали его жену.
Умер Буцура от инсульта года через два. Хоронили его всем селом. Приезжали пациенты близлежащих деревень, приезжали из районного центра – из НКВД будто бы тоже. Впервые на сельском кладбище произносились речи, впервые было такое скопище народа. Слёз не стеснялись. Шептались: «Не за страх – на совесть трудился!»
Приняв роды первых трёх маминых детей от папы Лео (Женю, Эльвиру, Володю), он стал их крёстным отцом.
Работа на стройке
После окончания Степнокучукской семилетней школы я переходила в среднюю школу районного центра Родино, что в пятнадцати километрах от Кучука. Предстояли расходы, и мать искала, куда бы на каникулах нас пристроить. На окраине села возводили двухэтажное здание МТС, машинно-тракторную станцию, – символ ухода разрухи и нищеты. Работа за деньги считалась престижной, и за нас ходатайствовали клиенты, которым мама шила.
И вот уже, волнуясь, идём к начальнику. Он остаётся нами недоволен:
– Здесь нужны сильные, здоровые руки, работа тяжёлая – носить раствор и кирпич.
– Возьмите их, гражданин начальник, – по трудармейской привычке обращается к нему мама, – они у меня работящие, послушные.
Аттестация сомнительная, но он соглашается – из жалости, видимо.
– Пусть пройдут испытательный срок – посмотрим.
– Большое спасибо, гражданин начальник, Вы не пожалеете.
В первый день с тремя-четырьмя кирпичами на согнутых руках поднимаемся по трапу на второй этаж. Один из парней сочувствует:
– Берите по два, а то надорвётесь.
К вечеру носим по два, но всё уже болит, особенно стёртые ладошки. Осмотрев их, мама достаёт старую, ещё прочную юбку няни и мастерит верхонки. Они защищают руки, но в них непривычно жарко. На третий день одна пара исчезает. Обнаруживаем её на руках какого-то амбала. Попросили вернуть – он злобно выругался:
– Докажите, что они ваши, мелюзга несчастная!
И заставляет с двумя такими же амбалами носить неподъёмные вёдра с раствором. Бригадир молчит, мы безропотно подчиняемся и после рабочего дня уныло бредём домой.
День начинаем безрадостно – завидуем амбалам у агрегата с песком. Один из них подбрасывает, играючи, деревянной лопатой сухой речной песок, что веером летит на продырявленное железо; другой качает его, как висячую люльку; третий рассказывает похабные анекдоты и разглаживает просеянный песок. Им весело – нам грустно. Украдкой наблюдаем, как под железом растёт куча чистого песка, что ассоциируется с песчаным берегом реки.
Конца месяца ждут, как праздника, подсчитывают возможный заработок. Начальник, принимавший нас с Изой, выходит из кабины. Откуда-то притаскивают широкую доску и на кирпичах сооружают импровизированный стол. Все расписываются и рассаживаются в полукруге на траве. Зачитав нас последними, начальник поясняет: