Жизнь – что простокваша
Шрифт:
– Ав какой школе тётя работает?
Она не знала. Женщина не отходила. И вдруг Иза вспомнила:
– Кажется, в какой-то вечерней!
– Что ж! Это уже кое-что. Ты, наверное, устала?
– Да, очень! – и заплакала.
Услыхав бесхитростные ответы на расспросы, кто она и откуда, женщина поинтересовалась:
– И давно ты её ищешь?
– Три дня.
– О Боже! Давай ко мне зайдём.
Решение незнакомки обрадовало – наступал осенний дождливый вечер. Измученная Иза зашла в дом, который показался ей дворцом.
– Иди в ванную. Искупаешься – затем поешь.
Она впервые мылась не хозяйственным,
Иза проспала сутки. Первое, на что она обратила внимание, когда проснулась, – чистая одежда на спинке стула, выглаженная кофточка и юбочка. Улыбаясь, женщина сообщила:
– Кажется, я нашла твою тётю.
– Как? Где?
– Обзвонила все вечерние школы. Какая-то Германн Л.А. работает в школе № 7, она потеряла племянницу, которая должна была приехать к ней из деревни. Скоро будет.
– Ой, мама, это она! – с радостью вскочила на постели Иза.
– Одевайся. Иди поешь.
Вскоре приехала Лида. Так вдали от родительского дома началась в городе Барнауле самостоятельная жизнь 14-летней девочки.
Школьные вечера
Иза жила в большом городе – я в районном центре на квартире у прошлогодней хозяйки. За нами, тремя учениками из разных классов, приезжали на телеге – до снега, на санях – по снегу, чтобы на выходной увезти к родителям. В 1952 году в сёлах начинали чадить машины-полуторки, и, если не приезжали на лошадях, мы подолгу «голосовали» у дороги на окраине села. Если полуторка не появлялась, расходились – идти пешком 25 километров никто не решался.
Возвращаясь в очередной раз на квартиру, вспомнили, что вечером в школе вечер-диспут, а после – танцы. Теоретически я уже знала, что такое диспут, практически – ни на одном ещё не присутствовала, а тема-то интригующая – «Любовь и счастье»!
Квартировала я недалеко от школы – занесла вещи, умылась, завязала в два хвостика волнистые волосы, смастерила из красных лент Фриды красивые бантики и, накинув старое пальтишко, отправилась в школу.
Выбеленная порошей земля обновила всё вокруг, на небе заискрились первые звёздочки, от избытка молодости душа пела в ожидании чего-то особенного, легко шагалось по чистой тропинке. Молодость беззаботна – не думалось и мне о предстоящей голодной неделе.
Из небольшого коридора робко вошла в широкий прямоугольный, ярко освещённый зал, озираясь на старшеклассников, – боялась, что бантики поднимут на смех. Заметила сверстниц и успокоилась. Бантики, однако, не остались незамеченными – кто-то улыбнулся, кто-то удивлённо оглянулся, кто-то недоумевал: «Это что за детский сад?» Я быстро прошла на одну из скамеек и села рядом с девочкой из параллельного класса.
9 класс, с. Родино, Алтай. 1953 г. Нижний ряд справа налево: Малко Л.И. Братчун Т.В. Классная руководительница, или учительница математики Эрика Георгиевна. Директор школы Нятак Р.В. Учительница литературы Ольга Фёдоровна. Географ Петрик Г.А….? Второй ряд. Ученики. Валя Клабукова, Галя Коваль, Нина. Л, Рита Мутафян, Нина Нестеренко, Тоня Шнайдер…? Третий ряд: Володя Ананьев, Сергей Кунаков, Ваня Галоша, Ваня Гайдабура, Ваня Рябич, Гриша Бут, Шура Логинов, Петя Шрамко
На сцене, за столом, покрытым красным материалом, – директор Пятак Роман Васильевич рядом с учеником десятого «А» класса. Роман Васильевич располагающе улыбнулся залу:
– Начинаем диспут. Его буду вести я, а Толя Смирнов, председатель школьной комсомольской организации, соберёт записки. Подойдут учителя – попрошу пропустить их на сцену. Ну, с чего начнём? У кого вопросы? Кто самый смелый?
Смущённо переглядываются – сам директор руководит…
– Коллектив выбрал тему любви и счастья, чтобы помочь вам разобраться… – продолжает ведущий, – большинство, за небольшим исключением, совсем уже взрослые люди.
– Вот и скажите, Роман Васильевич, что такое любовь? А то спорим… некоторые утверждают, будто любви нет, – приподнимается высокий юноша с пышной шевелюрой.
– А что есть? – живо отреагировал Роман Васильевич.
Зал загудел. Потянулись руки.
– Пожалуйста, Федя, – разрешает директор.
Федя поднимается и резко начинает:
– Любви нет. Есть привычка, – и зал снова загудел. – Рядом со мною живут 70-летние старики, всегда вместе, ни шагу друг без друга. Один заболеет – другой бегает вокруг: травку заваривает, лекарство достаёт, компрессы делает. Наблюдать за ними приятно, и я поинтересовался: «Вы, наверное, сильно любите друг друга?» – «Да какой там, Федя, любите, – говорят, – привыкли, боимся потерять друг друга.»
Садится так же резко, как и заговорил.
– Как это – нет любви? – вскакивает коренастый. – Твой пример как раз и доказывает, что любовь есть. Просто они уже старые, и любят по-другому, не – как молодые! Заботятся друг о друге, значит, любят.
Заговорили… зашумели… Скованности – как не бывало.
– Подождите, ребята! Не все вместе! По очереди! Кто хочет выступить? – и, видя лес рук, Роман Васильевич разрешает:
– Слово имеет Миша Безбородько, ученик 10-а класса.
Рослый худощавый Миша направляется к сцене, поднимается по ступенькам:
– Вот вы гудите: есть любовь – нет любви, но никто не сказал, что такое любовь. Хочу сказать, как её понимаю я. Любовь, на мой взгляд, – многогранное чувство, рождающее другие: чувство уважения, восхищения, заботы, ласки, преклонения, удивления, поэтому говорить следует о разных видах её – любви к родителям, детям, животным, природе, искусству. Недаром говорят: люблю лес, люблю мир, музыку и т. д. Вот только не все умеют красиво выражать любовь. Бывает, мужья бьют жён, спрашиваю: «Зачем бьёшь – не любишь?» Удивляются: «Люблю – потому и бью».
Зал взрывается смехом, и раздаются продолжительные аплодисменты. Я заворожённо слушаю и восхищаюсь, как свободно, легко говорит Миша, завидую: «Вот бы мне так!..»
После аплодисментов Миша какое-то время стоит, затем машет рукой: «Все мысли перебили!» – и отправляется к своему месту. Роман Васильевич успокаивает:
– Ты молодец, Миша, хорошо выразился. Кто ещё желает?
Опять лес рук. Директор, абсолютно лишённый той чопорности, которой страдают многие учителя, разрешает: