Жизнь – что простокваша
Шрифт:
– Давай, Юра! Наверное, лучше сюда выйти, чтоб тебя все видели.
Пышная шевелюра Юры, просившего объяснить, что такое любовь, двинулась к сцене.
– Спасибо Мише, – начинает он спокойно, – привёл мои мысли в какой-то порядок. Я только хочу добавить, что любовь между мужчиной и женщиной должна выражаться ярче, чем любовь к детям, родителям, природе и т. д., потому что их объединяет страсть – ярко выраженная любовь. Чем дольше эта страсть жива, тем ярче любовь. Страсть теряет, как правило, силу и тогда начинает казаться, что любовь ушла. Начинают искать другую… Семья распадается… Лично мне интересно, сколько раз
– Можно я? Роман Васильевич, разрешите! – просят взрослые, мудрые ученики и, казалось, имевшие опыт семейной жизни.
– Мальчишки уже выступали, давайте дадим слово девчонкам. Интересно, что они думают? Есть желающие?
Желающих девчонок немного.
– Пожалуйста, Марина. Иди сюда! – приглашает он красивую пышногрудую армянку. У Марины, фигуристой 22-летней девушки из десятого «а» класса, от которой веет добротой и нежностью, приятное одесское произношение.
– Нам, девушкам, сложнее выступать – мы более бесправны. Говорят, равноправие… Неправда! Его нет, но я не о том. На женщинах забота о детях, их воспитании, домашний быт, поэтому женщины стареют раньше мужчин. Мы теряем привлекательность, женственность, и мужчины уходят к другой, более молодой и привлекательной. Сколько раз можно любить? Думаю, не один раз. Война у многих отняла любимых. И многие, к счастью, нашли свою новую половинку. И счастливы! А счастья без любви не бывает.
Эффектную Марину знала вся школа. На переменах она организовывала игры с малышами, на уроках – хорошо и обстоятельно отвечала, на каких-то собраниях, окружённая толпой ребят, острила, шутила – её хватало на всё. Она была моим кумиром, я восхищалась ею и незаметно ей подражала.
– Марина, а как ты думаешь, что такое счастье? – раздаётся голос из зала.
– Счастье? Счастье – это философское понятие. Старшеклассники знают – изучали поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
– Давай свою философию! – требует зал.
– Попробую, – и, задумчиво подняв к потолку чёрные выразительные глаза, переводит их на зал и медленно произносит, – счастье – это движение, это постоянное стремление к новому, неизведанному, лучшему.
– Вот – даёт! Афоризмами шпарит.
Не зная, что такое «афоризм», толкаю соседку:
– Не мешай! Сама не знаю! – дёргается та.
Роман Васильевич благодарит:
– Спасибо, Марина, может, пояснишь свой афоризм?
– Пожалуйста, – без тени кокетства говорит она, – в концлагерях счастьем было выжить. Выжившие мечтали о другом счастье – хлебе. Наевшись хлеба, мечтали о мясе. Наевшись мяса, – о сладостях. И так во всём! Каждый представляет счастье по-своему. Для одного это – закончить десятый класс, для другого – университет, для третьего – консерваторию. Для одного счастье – прожить с одной, любимой женщиной, для другого – иметь гарем. Один считает счастьем жизнь в деревне, другой – в городе, для третьего счастье – изъездить весь мир. Представление о счастье у всех своё и зависит оно от интеллекта, свойства характера, широты натуры и многого другого.
Незнакомые и непонятные «афоризм», «гарем», «интеллект» вызывали уважение – яс жадностью слушала непринуждённую речь Марины. Её проводили на место, восторженно и долго хлопая. После Марины Роман Васильевич подытожил:
– Я очень доволен сегодняшним разговором, понял, что вы уже взрослые, сформировавшиеся люди. Думаю, что учителя допустили ошибку, не разрешив прийти семиклассникам. Надеюсь, что совсем юные девчонки и мальчишки извлекли для себя много полезного. Может, этот разговор они пронесут по жизни и он поможет им сформировать взгляды на любовь и счастье. А сейчас – помогите убрать скамейки, чтоб было где танцевать.
Часть скамеек занесли в классы, часть – раздвинули к стенам зала. На сцену вышел учитель математики Poop Клементий Варфоломеевич и сел за пианино, вокруг него уселось ещё трое: один – с гитарой, другой – балалайкой, третий – мандолиной. Учитель кивнул – и полилась мелодия вальса «Дунайские волны».
Долго никто не выходил – слушали. Затем к Марине, галантно склонив красивую голову, подошёл шевелюристый Юра, и пара плавно поплыла по залу. Марина в чёрном до колен расклешённом платье с круглым декольте и короткими рукавами смотрелась очень аппетитно. Через два круга к ним присоединились другие пары, большинство которых было девчоночьими.
Одна мелодия сменялась другой. Очень хотелось танцевать, но меня, «детский сад», никто не приглашал. Из одноклассников было только два мальчика, они танцевать не умели. И вдруг – о счастье! – какой-то кавалер подвёл Марину к пустующему возле меня сиденью. Она плюхнулась и весело спросила:
– А ты, «детский сад,» что не танцуешь?
– Не с кем.
– А умеешь?
– Да.
– Хорошо, проверим.
Заиграли «Краковяк». Марина поднялась, взяла меня за руку и повела в круг. Танцевала она легко. Я тоже скользила, как бабочка, но, стараясь выглядеть более взросло, не танцевала лицом – оно оставалось строгим и безучастным.
– С тобой приятно кружиться, – услыхала я похвалу, – но расслабься, убери с лица строгость, улыбайся, ты как будто по команде «смирно» танцуешь!
Я, естественно, улыбнулась, перестала себя контролировать, и движения стали более свободными. Кончился танец – мы сели рядом. К Марине подошли какие-то парни:
– Это твоя сестра?
– Нет, только что познакомились, она из девятого «в».
– Михаил, – протянул один из них руку.
Глупо улыбаюсь – не знаю, что говорить и как себя вести. Марина подсказала:
– Надо протянуть руку и сказать: «Очень приятно».
Руку я протянула, но сказать «очень приятно» не хватило духу – было не приятно, а неловко. Кто-то из этой компании похвалил:
– А ты, «детский сад», хорошо танцуешь!
Марина опять подсказала:
– Надо говорить: «Спасибо за комплимент».
– В другой раз.
Вальс «Осенний сон» танцевала я с Мариной, чувствуя себя такой же взрослой, как и она.
– После танца говори партнёру «спасибо,» – наставляла она.
Закончился танец, мы опять сели рядом.
– Спасибо, Марина.
– Мне не надо! – засмеялась она. – А вот парней благодари. Ты с кем учишься? Я многих знаю!
– С Робкой Джиджян, Ритой Мутафян, – назвала я в надежде, что она их знает. Так и случилось:
– С Ритой? В одном классе? Скажу, чтоб и она оставалась на танцы. Что-то тебя не видно было раньше…
– А я давно приметила тебя, давно любуюсь. Ты, как учительница, – со всеми наравне.
– Спасибо. Просто я старше всех, многое видела, многое лучше понимаю – завидую твоей молодости и наивности.