Жизнь – что простокваша
Шрифт:
Рождение в степи нового совхоза «Целинный», городской вид которого захватывал дух (двухэтажные кирпичные дома казались подобием дворцов), вселял надежду на другую жизнь. Квартиры в новом доме воспринимали знаком особого уважения, так что их быстро заселили. Но… первая же зима разрушила призрачные надежды на городской комфорт. От печного отопления стены не нагревались, заносить на второй этаж воду, дрова, уголь и выносить помои с мусором было обременительно.
К целинному совхозу съезжались из разных концов района, и рядом с двухэтажными корпусами
Приехавшая за героическим романтизмом молодёжь сталкивалась с суровой действительностью: в холодную сибирскую весну при минусовой температуре людей оставляли в степи на равнодушное выживание. Без горячей еды, воды и бани в неотапливаемых палатках жили неделями на сухом пайке, который, к сожалению, был невелик, – воспалением лёгких страдали многие. Всё чаще происходили стычки с партийным начальством. Оно держало оборонительную тактику – Степной Кучук исключением не был.
– Вы знали, куда ехали, – отмахивались чиновники райкома партии.
– Нам были обещаны нормальные условия, мы надеялись на тёплые вагончики хотя бы!
– Гм… «Нормальные условия»! Смотря, как их понимать. Целинная степь, как и всякая земля, поклоны любит! Вы подъёмные получили?
– Мы не отказываемся работать, но нас хуже собак держат – оставляют на замерзание в степи!
– Выедем в поле, когда организуют подвоз горячей еды и вывоз людей после рабочего дня!
– Хорошо, я подниму эти вопросы на заседании партийного бюро, – обещал райкомовец.
– Вот и поднимай, а мы подождём.
На следующий день сельскохозяйственная техника: тракторы, сеялки, бороны – замороженно стояла на поле. Бригадир с матами собирал по селу «несознательных» целинников.
Не дождавшись ответа, «несознательные» ввалились в райком партии. Их не смогли выпроводить, и препирательства продолжились.
– Какие вы комсомольцы? Вы просто несознательные элементы, что погнались за длинными рублями!
– Ах ты, шкура, я тебе покажу «несознательные элементы»!
– Говори, да не заговаривайся!
– Неделю со снегом и морозом! В холодной палатке, бумажная твоя душа!
– Мы завшивелись, гнида! Понимаешь ты это?
– Поезжай, гад, сам! На морозе хотя бы день поживи – посмотрим, как заговоришь!
– Тоже станет «несознательным».
Вперёд выступил целинник постарше:
– Я такой же член партии, как и ты, и заявляю ответственно: если сегодня не решится вопрос с подвозом горячей еды и вывозом после рабочего дня в тёплые бригады, вопрос о твоём членстве в партии будет стоять завтра перед краевым комитетом.
Исходы таких инцидентов не всегда заканчивались мирно, доходило до мордобоя. Суды были завалены исковыми заявлениями на «хулиганские» действия целинников – местные им сочувствовали.
Через год-полтора ряды целинников резко поредели. Они были готовы к трудностям, но не к равнодушию. То, что ими жертвовали во имя идеи, было для большинства неожиданностью.
Через пять лет их число уже легко поддавалось счёту. Оставались те, кому посчастливилось получить жильё, и те, кто встретил здесь свою любовь. Навсегда связали свою судьбу с суровым краем избранники моих двоюродных сестёр: Маши, Лили и Алмы. Первые годы молодые ютились в скромных домиках вместе с родителями жён. Прошли десятилетия, прежде чем они смогли построить свои жилища.
К освоению целинных земель относились неоднозначно – находились и сторонники, и противники. Последние отмечали малоурожайность, исчезновение ковыля и летних пастбищ. И всё-таки целинная эпопея сыграла свою положительную роль – всколыхнула сонное пространство Сибири, вдохнув в неё свежую, новую струю.
Выпускной вечер
Позади выпускные экзамены, месяц напряжённой работы. В светлом ситцевом платьице, которое так идёт к моим тёмным волосам, я с чувством собственного достоинства иду на выпускной вечер по центральной улице этаким ночным фонарём. Навстречу мило улыбается импозантная дама.
– Ты на выпускной? – останавливает она меня.
– Да, – ответно улыбаюсь я.
– Что-то я раньше тебя не встречала.
– Я не местная.
– А откуда?
– Из Степного Совхоза.
– Я там многих знаю – чья ты?..
– Мы в совхозе недавно – всего два года.
– И всё же – чья?
– Да вы не знаете! – ухожу я от ответа: боюсь реакции на нерусскую фамилию.
– Это тайна? Ты чего-то боишься?
– Да нет, Шнайдер – моя фамилия.
Она убирает улыбку и мрачнеет:
– Нет, не знаю… Немка?
– Да… А что?
– Да – так… – и, потеряв интерес, отворачивается.
Неожиданная и презрительная реакция так огорчает, что солнечное настроение исчезает и в школу захожу мрачная.
В большом просторном классе накрыты составленные буквой «Е» столы. На них белоснежные скатерти, непривычные кушанья и фрукты. Большинство из нас вкуса их ещё не знает. Атрибуты взрослости: водка и пиво – для многих тоже в новинку.
С Шурой Логиновым – мы единственные выпускники Степнокучукской семилетней школы.
– Это нас собираются спаивать? – смеётся он.
– Спаивать – нет, но… будьте начеку: важные гости ожидаются, – оглядывая стол и наводя порядок, предупреждает Эрика Георгиевна.
– А можно узнать – какие?
– Первый секретарь райкома партии, секретарь райисполкома, секретарь райкома комсомола и из НКВД будут, – хитро стреляет она в мою сторону, – так что много не пейте.
– Не волнуйтесь, лично я и в рот ещё не брал, не напьюсь.
– Я не о вас. 16-летних из выпуска вас всего двое, так что вы не в счёт. Остальные значительно старше, и спиртное, наверное, пробовали. Волнуюсь за них – предупредите, чтоб много не пили.