Жизнь для Смерти
Шрифт:
— Что-то случилось? — переспрашиваю я. Джон усмехается.
— Меры предосторожности.
— Что?
Супруг выходит из машины и открывает дверь со стороны Сары. Не выжидая вопросов, он резко прижимает к лицу девушки тканевый кусок. Я успеваю только охнуть, как Лора подносит руку к моим губам, останавливая вопли.
— Тише ты! — зараженная достает из кармана шелковый черный платок, — Тебя никто усыплять не будет, но глаза завяжем.
— Зачем? Я ведь не собираюсь бежать. К чему мне не видеть дороги?
— Так нужно, — сухо добавляет Крис, присаживаясь на водительское
Мне приходится подчиниться, другого варианта нет. Я позволяю Лоре надеть на меня повязку.
Дорога хоть и не долгая, но утомительная. Это даже несмотря на то, что Джон пытается разрядить обстановку и пол пути рассказывает байки о прошлой жизни. Однако его никто не поддерживает, даже Лора, которая то и дело придерживает меня, чтобы я не треснулась головой о стекло на очередной кочке.
По прибытии Кристофер сразу обращается в блондинке.
— Лора, развяжи ей глаза. Мы приехали.
После повязки глаза с болью реагируют на свет. Солнце яркими лучами освещает небольшую поляну, хотя еще час назад было пасмурно.
— Выходим? — спрашивает Джон.
— Надо подождать, пока Сара очнется. Потом посигналим.
Вот они — высокие зеленые ворота лагеря выживших. Всего в каких-то пятистах метрах от нас. Сооружение похоже на свалку из машин, бетонных балок и старых металлических дверей. А вдалеке виднеются остатки Аэропорта и где-то там сохранилась даже взлетная полоса. Когда-то я принимала участие в укреплении стен. Гигантские ворота лагеря спроектировал настоящий гений. Его звали Орс, но я лично не застала этого замечательного старика. Но о нем говорили все. Даже Кристофер не раз упоминал страсть мужчины к различным механизмам. Благодаря инженеру ворота можно поднять наверх или открыть нараспашку, что упрощает многие процессы.
Так же Орс спроектировал продуктовые лифты для лагеря. Мог бы сделать еще многое, но… Инженер был единственным, кто ушел не по вине зараженных. Орс умер от тяжелой болезни, с которой боролся еще до эпидемии. Нужны были лекарства, а где их достать? Аптеки разорены. Если там что и осталось, то самое простое, вроде средств от головной боли.
В лагере много замечательных людей. Каждый из них внес и будет вносить свой вклад.
Например, Клэр. Она старше всех и является негласно принятой матерью для всех, кому нет сорока пяти лет. А Джина? Она всячески показывает свою состоятельность и отшивает мужчин, но на деле прячет под подушкой любовные романы.
Все такие разные, интересные. Кто-то герой, кто-то родитель, третий создает проблемы, четвертый лучший друг для всех. Люди Аэропорта такие разные, непохожие друг на друга. В этом есть особенная ценность.
Я скучаю. Не решусь об этом сказать открыто, но чувства не обмануть. Вот бы сейчас мы с Кристофером зашли за ворота и больше никогда оттуда не выходили!
Мираж о счастливой людской жизни развеивается, когда Сара подает признаки жизни, громко икая и спрашивая время. Кристофер и Джон сразу выходят из машины, а Лора просит подождать, пока вампиры помогают девушке благополучно отойти от препарата и выбраться на свежий воздух.
— Эми, теперь твой черед выходить. Но, давай договоримся, без глупостей!
— Я все понимаю, — бросаю я, потянувшись к ручке, — Не стоит об этом волноваться.
— Стоит. Если тебя начнут уговаривать, ты поплывешь навстречу. Вот увидишь.
Она говорит это так, будто уже побывала в подобной ситуации. Я отвечаю ей с иронией, понимая, что Лору не переубедить.
— Тогда держи меня покрепче, хорошо? Чтобы у меня не было возможности сбежать.
— Уж я придержу.
Что? Зараженная как будто бы улыбнулась. Неужели мы находим общий язык?
Блондинка выходит первой, я следом. Снаружи потеплело. Солнце пригревает бодрее, а вокруг слышится капель. Подтаивает снег на деревьях. Я решаю оставить шапку в машине и направляюсь прямиком к Крису и Саре. Девушка уже пришла в себя. Здесь, рядом с лагерем, она успокаивается.
— Ну как ты? — спрашиваю я осторожно.
— В порядке, — ровным голосом отвечает подруга, подставляя лицо солнцу, — Целую вечность не была на природе!
— Понимаю. Тебя не выводили на свежий воздух?
— А сама как думаешь?
Я не отвечаю. Просто поднимаю голову к голубому небу, подобно Саре. Сейчас действительно сложно разобраться, где твое место? Подруге не придется выбирать, а я переживаю мучительное дежавю того самого первого дня, когда я пришла в лагерь и впервые увидела Кристофера. Помню как он деловито рассказал нам, что все будет в порядке и лагерь готов принять новых постояльцев. А теперь он вампир…
— Эми, надо ей руки связать, — тишину нарушает Джон. Он подходит к нам и указывает в сторону Криса, — Сейчас вызовем лидера банды выживших. Надо быть готовыми к переговорам.
— Это обязательно?
— Не обсуждается, — усмехается парень. Я смотрю на Сару и сдаюсь.
— Ладно. Только дай мне веревку. Я сама перевяжу ей руки.
— Как знаешь, мне не жалко. Держи, — вампир передает мне моток, приговаривая, — Только покрепче. Окей?
— Я знаю.
За спиной разносится автомобильный сигнал, затем второй и длинный третий. Это послание для Дрейка. На воротах стоят часовые. Они знают, что мы здесь. Видели приезд с самого начала, лидер не выходит без сигнала.
— Зачем связывать руки? Куда мне бежать? Я согласна вернуться.
— Знаю, — пожимаю плечами я, обвивая запястья девушки веревкой, — Ты ведь пленная. Таковы правила. Мы должны передать тебя лагерю.
— Так это сделка? Чего хотят вампиры?
— Это выполнение обязательств со стороны Серебряного особняка.
— А ты вернешься?
— Нет, — я улыбаюсь, но как-то фальшиво. Сара замечает метания, но я опережаю ее предложения, — Между вампирами и людьми лагеря должно быть подписано дипломатическое соглашение о территориальном нейтралитете. Так у вас будет защита. Вы сможете передвигаться по своим землям без угрозы нападения.