Жизнь для Смерти
Шрифт:
— Сара тоже фертильна?
— Кто? Сара? А, твоя подруга. Нет, она неликвид. Обычный корм.
— Что вы с ней сделали?
— Дали то, чего хочет, — нехотя отвечает Лора, протянув ко мне руку и ухватив за плечо, — Вампиры не звери. Девчонка захотела быть обращенной. Мы не рассчитывали на двойной улов, поэтому пошли на уступки. Хотя обычно убиваем за ненадобностью.
Блондинка буквально сильно вытаскивает меня в комнату, и я едва ли не падаю, запнувшись за ступеньку клетки. Неловкость вызывает в Лоре еще больше раздражения.
— Но…
— Никаких но, иди вперед. Не беси меня.
Зараженная
Лора отводит меня в обустроенную, красивую комнату. Позже становится понятно, что это ее спальня. Там она почти целый вечер отводит на подготовку меня к «свету» общества вампиров.
Сначала блондинка заставляет меня почти час отмокать в ванной, потом отмывает, причесывает и подбирает одежду к церемонии.
Она останавливается на белом длинном платье. Прямой фасон из струящейся легкой ткани, подпоясанный у груди.
Это очень странно — готовится к свадьбе, когда вчера ты чуть не распрощался с жизнью. Да и какая может быть свадьба? Театр абсурда, не иначе.
Большую часть времени я слышу, какая я дура и идиотка, а так-же мне напоминают о том, что все люди крысы, питающиеся отбросами. Но есть у людей способность — они фертильны. Мне хочется сказать, что подобное везение для меня звучит так же в тягость, как и принуждение оставаться среди вампиров. Но Лора раздражена и любой спор может стоить мне жизни.
С ее речами досадная деталь доходит до меня окончательно. Это не шутка. Зараженные действительно не могут продолжить род. Женщины- вампиры не способны выносить детей. Однако, новая раса кровососущих настолько страстно желает укрепить свои позиции, что вынуждены идти на меры сближения с людьми, потому что именно человек может дать то, чего они так хотят. Плюс это повышает статус и мощь клана перед другими.
Мысль о возможном массовом насилии женщин вампирами отгоняет одно обстоятельство — дампиров способны породить исключительно избранные пары. Со слов Лоры, обращенный вампир должен быть связан с женщиной человеком силой рода. Эта связь нерушима и особенно проявляется только после заражения мужчины. Некто Верховный способен распознать эту особенность между двумя людьми еще до обращения. Поэтому прилагает все усилия, чтобы получить сначала мужчину, а потом женщину.
Крис действительно попал к зараженным не случайно. Охота на него велась еще до трагедии.
В тот день я вызвалась с ним на завод, это была первая вылазка. В планы охотников входила поимка обоих, но Кристофер успел меня вытащить, пожертвовав собой.
Позже Дрейк со своей миссией нейтралитета, созданной еще предыдущим лидером, только отодвигал мою неизбежную роль в пополнении армии вампиров. Рано или поздно, Верховный натравил бы охотников и я все равно оказалась бы в этом особняке.
Как-то фатально.
— Я могу увидеть Сару? Мне хочется понимать, что она в порядке.
— Да что с ней будет, — отмахнулась Лора, — Девчонка стала лучшей версией себя.
— Что же в этом лучшего?
Я стою за спиной вампира, пока та разглядывает себя в зеркало.
— Жизнь без грязи и страхов, — блондинка оборачивается ко мне, смерив презрительным
— Она правда обращена? — я старательно игнорирую грязные насмешки Лоры, — Сара не могла попросить о таком.
— И тем не менее попросила. Обидно, правда? Не все хотят вычесывать блох и жить в сарае с гнилым полом. Ты видимо конченная идиотка, раз в голову не приходит мысль о том, что мир давно изменился. Нужно учится под него подстраиваться.
— Вы же вроде не принимаете новеньких в свои ряды. Так как подстроится людям? Стать пищей?
Лора практически взвывает, выказывая свое недовольство.
— Вы же даже на компромиссы не идете. И, если потребуется, быть пищей лучше, чем консервироваться в яме. Я смогла перестроится, твой любимый Крис смог, а ты что? Никто не пытается тебя убить, но ты и тут не довольна. Наверное, таким суждено прятаться по норам, лишь бы отсрочить неизбежное. Вы ведь все равно передохните. Не от нас, так от болезней. Какой в этом толк?
— Если умрем мы, умрете и вы. Хотите умереть от голода? У меня к логике зараженных не меньше вопросов.
Я смотрю ей в глаза и вижу, как бледное лицо загорается яростью. Щеки Лоры горят румянцем, а губы искажает маска гримаса презрения. Наверняка она мечтает дать мне пощечину или сломать пальцы, как грозилась. Но вместо этого зараженная остывает, показав мне улыбку наподобие оскала.
— Хочешь показаться смелой? Да мне плевать вообще, что ты считаешь. — девушка садится на кровать, забросив ногу на ногу, — Все умрут. Только жалкая кучка людей пораньше. А за нас не беспокойся. Мы найдем способ доить вас, как коров. В конечном счете выживет новое, сильное поколение. Перерастет всех и создадим его мы! Вампиры привнесут в человеческое днк все самое лучшее, что у нас есть. Эти дети станут великими, точно Боги. Без жажды крови и паршивой человеческой немощи.
— Но вы не можете этого знать!
— Проверишь на себе, дорогуша. Как ты запляшешь, когда ненавистное поколение окажется твоим кровным ребенком?
— Я могу отказаться от этого?
— Да, — вскидывает руками Лора, — Тогда я первая перережу тебе горло. Ничего личного.
Блондинка побеждает. У меня не находится ответов. Все просто до банальности и единственное, что сейчас важно — Крис знает? Что он думает об этом?
Стук в дверь нарушает воцарившуюся тишину. Я поднимаюсь с кровати, но Лора буквально осаждает меня одним жестом, напоминая о моем положении заключенной. Дверь открывается раньше.
— Эмили?
Холодный голос, но такой знакомый. Я замираю, увидев Кристофера в дверном проеме. Все слова застряли комом в горле.
Лора и Крис переглядываются. Вампир ничего не говорит зараженной, но она почти сразу начинает суетится. Хватает с трюмо зеркало и направляется в сторону, выхода.
— Решился? Не ожидала тебя так рано. Что ж, хорошо, оставлю вас, — резюмирует зараженная, добавив, — ненадолго.
Дверь закрывается, подарив долгожданную тишину. Мы остаемся вдвоем с совершенно новым для меня человеком. И человеком ли? Впервые я испытываю неловкость и волнение рядом с ним, не зная, что делать и о чем говорить. До этого момента даже с прежним Кристофером мы никогда не были наедине. Теперь он и вовсе чужой.