Жизнь графа Дмитрия Милютина
Шрифт:
Милютин доложил об этой просьбе Александру Второму, который поддержал это желание князя Черкасского, хорошо зная о его блестящих способностях, вспомнил работу князя в Польше, высоко отозвался о брате Николае Милютине.
– Я давно думал о человеке, который мог бы заниматься гражданскими делами в занятом крае при главнокомандующем во время войны, хорошо бы установить и связь между славянскими комитетами и правительством. Я подумаю о князе Черкасском, такие люди пригодятся в это беспокойное время.
Вечером на рауте император долго разговаривал с князем Черкасским.
30 октября Александр Второй, анализируя свои встречи со своими министрами, с послами великих держав, с иностранными гостями, перебирая в памяти все эти телеграммы и послания, твердо решил высказаться перед московским дворянством и городским обществом, поднесшим в Кремле свои адреса, о текущих событиях внутренней и внешней политики:
– Благодарю вас, господа, за чувства, которые вы желаете мне выразить по случаю настоящих политических обстоятельств. Они теперь более разъяснились, и потому я готов принять ваш адрес с удовольствием. Вам уже известно, что Турция
Речь императора утонула в криках «ура», «буквально задрожал пол, задрожали стекла», вспоминает очевидец.
Министр внутренних дел Тимашев получил текст речи императора и должен был послать ее в «Правительственный вестник», но содержание речи вызвало у него сомнение, слишком уж в речи отдавало славянофильским духом, он послал министру двора графу Адлербергу телеграмму, в которой просил прислать ему подлинный текст речи, граф тут же отправил такой же текст, который и пришлось печатать.
Но и после этой речи императора долго еще шли дипломатические переговоры – то Турция соглашается с ультиматумом великих держав, то, почувствовав поддержку Англии, отказывается от перемирия, то снова соглашается. И так продолжалось несколько месяцев…
После Крыма дела обрушились на Милютина словно могучий водопад, одно за другим следовали неотложные дела, а мобилизация захватила его без остатка, нужно всем генералам послать инструкции, дать советы, с императором он виделся почти каждый день и получал указания, советы, приказы. Сразу после выступления Александра Второго в Кремле, 31 октября, после разговора с императором о громовом впечатлении его речи, после того, как он был на обычном разводе в манеже, Милютин принял членов Славянского комитета Морозова и Третьякова во главе с И.С. Аксаковым, затем к ним присоединился генерал Столетов, которому было поручено формирование болгарского ополчения. На повестке дня стоял вопрос о болгарском вооружении, о покупке, доставке, об использовании. Но самое удивительное было в том, что генерал Ростислав Фадеев просил принять его, тот самый, который оскорблял Военное министерство в печати, предлагал реформы, который могли нанести только вред русской армии, намекал на то, что Военное министерство ничего нового не предпринимает, и вот он в кабинете Милютина просит дать ему работу в армии. «Болтун и интриган», – подумал Милютин, а Фадеев уже входил в кабинет и как ни в чем не бывало признался, что он несколько лет тому назад ошибался. Милютин ничего не обещал ему, а когда он ушел, подумал: «Какой хвастун, а ведь только что славянофилы говорили, что Фадеева ни в коем случае не допускать до болгарских дел, как и к славянам вообще. Да, но Фадеев – талантливый писатель и генерал-майор, опытный человек, знающий славянское дело, болеющий за него…» Через несколько минут Дмитрий Милютин, позабыв недавние обиды и зная о том, что генерал остался без средств к существованию, порекомендовал отправить Ростислава Фадеева представителем русской армии к черногорскому князю. Видимо, князь и Фадеев сошлись характерами и участием в войне, потому что «после войны князь черногорский подарил ему маленькое имение около Антивари, которое дядя впоследствии продал» (Витте С.Ю. Избранные воспоминания 1849–1911 гг. Т. 1. М., 1997. С. 27).
Но главное, заметил Милютин, как трудно входил в государственную жизнь князь Черкасский. Окрыленный встречей с императором и продолжительным разговором с ним, Черкасский написал записку об устройстве гражданской части при полевом управлении армии, ее собрались обсуждать у князя Горчакова. На совещание пришли князь Горчаков, великий князь Николай Николаевич, начальник штаба генерал Непокойчицкий, министры внутренних дел и финансов, князь Урусов, князь Черкасский и Милютин. Сразу, как обычно, возникли препирательства между Горчаковым и Милютиным. Заметна была и неприязнь Тимашева к князю Черкасскому, помнил он горячие выступления Черкасского по славянскому делу, его адреса императору, который высказывал неудовольствие по этому поводу, а сейчас, как выяснилось, император и князь поладили между собой, и князь Черкасский вновь оказывается наверху. Это огорчало министра внутренних дел. Вскоре Милютин узнал, что против князя Черкасского готовится заговор. «Однако ж я убежден, – записал Милютин в дневнике 7 ноября, – что эти интриги не удадутся; прошли времена шуваловские. Личность кн. Черкасского является ныне очень кстати: если нашим войскам суждено вступить в славянские земли за Дунаем, то одно присутствие Черкасского при армии придаст движению ее тот именно характер, то значение, которые оправдывают
Вскоре совещание по тем же вопросам проводил император и высказал добрые пожелания князю Черкасскому, прочитав его записку об устройстве гражданской части при действующей армии за Дунаем. После этого князь Черкасский участвовал во всех совещаниях у Милютин, часто бывал приглашен и на совещания к императору.
Александру Второму часто приходилось слышать от ближайшего окружения, что все в армии дурно подготовлено, того нет, этого нет, а мобилизация идет превосходно, все расписано, никаких сбоев.
– Только недавно, Дмитрий Алексеевич, ругали Военное министерство, а сейчас почти все нахваливают, – сказал император Милютину после его доклада. – Даже противники твои теперь вынуждены отдать справедливость тому, что тобою сделано. Если бы и Министерство иностранных дел столь четко работало, проявляло бы больше инициативы, а не отвечало бы только на запросы, да и то не всегда удачные.
Жизнь у Милютина была сложная: отдыха никакого, встречи, приемы, разговоры с послами, министрами, с великими князьями, с императрицей, он знал как внутреннюю, так и внешнюю политику. Он оказался в центре всех событий: проходила мобилизация армии к войне. По-прежнему Англия занимала двойственную позицию, участвовала в Константинополе на переговорах, то соглашалась с Россией, то протестовала. Князь Горчаков в своих посланиях полностью соглашался со всеми английскими предложениями, что вполне удовлетворяло англичан. Но стоило императору выступить с резким заявлением, как князь Горчаков тут же смягчал формулировку, упрощая и ослабляя ее воздействие. И главное – совещание то и дело давало туркам отсрочку, так и проходили дни, недели, месяцы. На первый план выступили посол Игнатьев и генералы дивизий и корпусов.
Приближалось самое тягостное испытание в жизни военного министра.
Часть восьмая
ВОСТОЧНАЯ ВОЙНА
Глава 1
НАЧАЛО ВОЙНЫ С ТУРКАМИ
В январские дни 1877 года неопределенность положения в Европе продолжалась. В России в осенние месяцы прошла мобилизация; в Дунайской действующей армии насчитывалось около 193 тысяч человек, среди них пехота, кавалерия, орудия; в Одесском округе для охраны побережья – больше 70 тысяч человек; сформирован был и корпус для охраны кавказско-турецкой границы и насчитывал больше 120 тысяч человек; в Киевском округе как резерв действующей армии – больше 70 тысяч. Россия была готова приступить к военным действиям хоть сейчас, был разработан план движения войск, план форсирования Дуная… Но турки все тянули время, все просили представителей великих держав дать им отсрочку для окончательного решения вопроса о заключении мирного соглашения, в котором говорилось бы о новом порядке в славянских государствах. В это время князь Горчаков, обращаясь к правительствам великих европейских государств, писал 1 ноября 1876 года: «Императорское правительство стремилось всеми силами к упрочению единодушия между великими державами, сохраняя непрестанно в виду, что в настоящем вопросе интересы политические должны уступить место более возвышенным интересам всего человечества и спокойствия Европы. Оно направит все зависящие от него средства к тому, чтобы это единодушие привело наконец к последствиям существенным, прочным и согласным с требованием справедливости и общего мира. Но между тем как дипломатия ведет в течение года переговоры, имеющие целью привести европейское соглашение к действительному осуществлению, Порта воспользовалась возможностью вызвать из глубины Азии и Африки темные силы наименее обузданных элементов исламизма, возбудить исламизм мусульман и раздавить под тяжестью численного превосходства христианские населения, вступившие в борьбу за свое существование. Виновники ужасных избиений, справедливо возмутивших всю Европу, продолжают пользоваться безнаказанностью, и в настоящее время, следуя их примеру, на всем протяжении Оттоманской империи совершаются на глазах негодующей Европы повторения тех же насилий и того же варварства. Ввиду таких осложнений государь император, принимая, со своей стороны, твердую решимость преследовать и достигнуть всеми зависящими от него средствами предначертанной великими державами цели, признал необходимым мобилизовать часть своей армии. Государь император не желает войны и сделает все возможное, чтобы избежать ее. Но его величество не остановится в своей решимости до тех пор, пока признанные всею Европою принципы справедливости и человеколюбия, к коим народное чувство России примкнуло с неудержимою силою, не возымеют полного и обеспеченного прочными гарантиями осуществления».
Александр Второй колебался, с его команды военный министр Милютин проводил мобилизацию, возникла огромная армия, которую надобно поить и кормить, прольется много драгоценной русской крови, много будет подвигов и народных слез, но нельзя ли вообще избежать этой проклятой войны, неужели с турками, у которых переворот во власти то и дело происходит, нельзя договориться о мире на европейских условиях? Сколько уж месяцев длятся эти переговоры, даже англичане, упрямые и неуступчивые, согласились подписать мирные условия договора, а турки вновь попросили отсрочки для ответа.
Бисмарк, почувствовав большую силу соседа, все время подталкивает Россию к выступлению. Австро-Венгрия мечтает получить в ходе этой войны Боснию и Герцеговину. Франция, получив полный разгром своей армии и недавно подписав унизительные условия мира с Германией, вновь с каждым годом крепнет, набирает сил. Англия, как и всегда, остается на страже своих национальных интересов и не позволит России занять центральное место в Европе, как это было после Наполеоновских войн.
У всех свои интересы, мало кто заботится о славянском мире, который унижают своей дикой бесчеловечностью.