Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.
Шрифт:
Заполночь вышли в огромную полуосвещенную дворцовую залу из внутренних покоев архиереи, совершавшие над умирающим юношей таинство елеосвящения.
– Государь император Петр Алексеевич почил с миром.
Разбрызгивая бриллиантами тусклые отблески свечей, сенаторы и генералы принялись креститься. Кто-то из Долгоруковых объявил, что избрание нового государя состоится завтра в десятом часу утра в палатах Верховного совета, куда приглашаются и синодальные члены. Духовные уехали, светские же остались - и началось предварительное совещание, без протокола.
Ловким маневром устранив духовенство, враждебная
Помня, что Дмитрий Михайлович не признаёт второй брак Петра Великого законным, я все же не ожидал, что он решится вот так рубить с размаху. В другое время, может, и не решился б, но теперь... Настал его час. Из уст князя лились не просто слова: скорее, готовые, глубоко продуманные статьи. Безжалостный звон меча Фемиды слышался в них. Формулировки, отточенные и блестящие, как орудие палача, напрочь отсекали от престолонаследия потомство Екатерины. Логически безупречная цепь рассуждений выводила на единственную персону, годную для занятия престола...
Анна?!
Мне это даже на ум не приходило! Большинству присутствующих, видимо, тоже. И все же Голицын был настолько убедителен, что у всех будто бельма с глаз упали. 'Согласны!' 'Что еще рассуждать?!' 'Выбираем Анну!' - раздались дружные крики. Откуда-то появился прятавшийся дотоле Остерман (сие означало, что момент неопределенности благополучно пройден) и с радостью присоединил свой голос к общему хору. Смирившись с неизбежным, я тоже спорить не стал.
В самом деле, почему бы не Анна?!
Цесаревну, конечно, жаль. Хотя, возможно, для нее это к лучшему? Править империей - не женская работа. Тяжкая, кровавая и бесповоротно обременяющая совесть. Во всяком случае, для юной очаровательной девушки уж точно не подходящая. Вдовая герцогиня курляндская, конечно, тоже дама... Однако из многочисленных дам императорской фамилии - самая мужеподобная. Ростом на голову выше большинства кавалеров, мощного сложения, неглупая. И кстати - любительница пострелять из ружья!
Меня устраивает.
Князь Дмитрий Михайлович глядел триумфатором. Так привести к единому мнению все разнородные факции - великолепная политическая победа. Ганнибаловы Канны, если сравнивать с воинским искусством.
Во взоре победителя промелькнуло что-то непонятное... Какая-то затаенная мысль? На что там Ганнибал не отважился? Поход на Рим?!
– Передай мои поздравления супруге, Иван Ильич.
– Громкий шепот за спиною отвлек на секунду. Два генерал-поручика: Семен Салтыков и знакомый мне еще с нарвской
– Надо бы нам воли себе прибавить.
– Голицын решился, наконец, высказать задуманное.
– Хотя и начнем, да не удержим.
– Василий Лукич Долгоруков ответил так скоро, будто идея сия не была для него неожиданной.
– Право, удержим. Надо завтра же, написав, послать к Ее Величеству пункты.
Тем совещание и окончилось. Кто-то уехал из Лефортова, надеясь перехватить хоть пару часов сна за остаток ночи; кто-то остался здесь дожидаться близкого рассвета. Поутру не только внутренность дворца, но и окружающее пространство было заполнено людьми. Громадное число шляхетства съехалось праздновать свадьбу государя (назначенную на тот самый день, в который он умер). Теперь все они были здесь.
Расталкивая мелкопоместных зевак, слуги очистили мне путь. Но в святая святых, где заседал Верховный Тайный Совет, и превосходительствам ходу не было. Сенат, Синод и генералитет ожидали наравне с благородиями. Около десяти часов члены Совета вышли к собранию, и канцлер Головкин объявил, что корона российская, по единодушному решению их, следует герцогине курляндской, однако требуется согласие всего отечества в лице собравшихся чинов. Согласие не замедлило явиться - столь же единодушное, разумеется. Кое-кто потянулся к выходу, считая дело оконченным - их воротили. Владыке Феофану на предложение отслужить благодарственный молебен в Успенском соборе велено было подождать. Отцы нового порядка государственного испытывали явное смущение. Надлежало вывести сие детище в свет - но не хватало духу предъявить народу зачатого ими ублюдка. Они не осмелились официально обнародовать пресловутые 'пункты', хотя кулуарно текст оных передавался из уст в уста и вовсю обсуждался.
На следующие две недели Москва уподобилась квашне с опарой. В недрах ее происходило тайное брожение. Твердо положив себе не лезть туда, где приобретать нечего, а потерять можно много, я все же не устоял. Испросил у Голицына приватную аудиенцию.
– Князь Дмитрий Михайлович! Мне, как иностранному подданному, невместно входить в иные дела - но после столь долголетней службы душа болит за империю. С искренней печалью созерцаю нарастающую вражду, могущую привести к дурным следствиям, и хотел бы выступить примирителем...
– С кем?! Какое примирение может быть с бунтовщиками, таящими сюбверсивные замыслы?! Долг и присяга обязывают вас немедленно доложить об их планах, если они стали вам известны!
– Помилуйте, ни о каких планах мне не ведомо. Речь о недовольстве ограничением власти Ее Величества, охватившем ныне широкие круги шляхетства, но ни во что определенное пока не вылившемся.
– Широкие круги? Вы преувеличиваете.
– Дай Бог, если так. По моим впечатлениям, решительное большинство офицеров, особенно гвардейских, отдает предпочтение самодержавствию. Бороться с подобными настроениями путем арестов и ссылок... Оставьте сие занятие тем, кому жизнь недорога.