Жизнь и подвиги Антары
Шрифт:
– О царь, это тот самый абситский рыцарь, который убил твоего военачальника Хусрувана и разбил его войско из двадцати тысяч всадников. Он прибыл сейчас к тебе, чтобы сразиться с этим византийцем и с другими христианами.
Ануширван приказал отвести арабов в приготовленные для них палатки, чтобы они отдохнули, и велел отнести им вдоволь пищи и вина. Потом он подозвал царя Мунзира и сказал ему:
– О царь арабов, мы совершили ошибку, поддавшись наветам завистника, но теперь он уже погиб от твоей руки.
А в это время Антара воскликнул:
— Клянусь, я не буду есть и не буду пить вино, пока не падет этот проклятый византиец! — и, сев на коня, приготовился к бою.
Тогда царь Ануширван и все его придворные подъехали к полю боя, чтобы
А Бадрамут выехал на поле и хотел было пустить своего коня вскачь, но вдруг услыхал крик, от которого помутился его разум. Это крикнул Антара ибн Шаддад, который выехал из рядов воинов Мунзира, чтобы сразиться со своим противником. Он сидел на коне и играл копьем, удивляя всех своей ловкостью, а потом бросил копье и стал играть обнаженным мечом, показывая свое удивительное искусство. Потом он напал на византийца и стал гарцевать перед ним, произнося стихи, в которых превозносил свою доблесть и восхвалял царя Мунзира и царя Ануширвана. Византиец бросился на него, подобно пламени, и воины сшиблись, а потом разошлись. Румиец был высокого роста, широкоплечий, белокожий, голубоглазый, а Антара был черен, как темная ночь. И воины закружились по полю, и Антара всякий раз воздавал своему противнику кинтаром за дирхем. И понемногу византиец стал отступать и слабеть, и Антара как опытный воин понял это и подумал: «Сейчас время нападать».
И вот, когда он напал на Бадрамута и тот замахнулся на него копьем, Антара не двинулся с места и перехватил это копье, а затем, повернув его, ударил византийца тупым концом. Все стали восхвалять Антару за этот удар, и царь Ануширван приблизился вместе со своими придворными, чтобы посмотреть на его подвиги. И когда предводитель дейлемитов Бахрам увидел, как сражается Антара, им овладела жгучая зависть, и он решил погубить его.
Тем временем Антара не переставал теснить византийца, но пока щадил его, дожидаясь, чтобы тот окончательно выбился из сил. И вот, когда время приблизилось к полудню и ряды всадников стали волноваться от нетерпения, Антара ринулся на византийца, и тот, спасаясь, бросился в дальний конец поля. И когда предводитель дейлемитов Бахрам увидел это, он бросился на Антару, подобно тому как сокол бросается на дичь. А поравнявшись с Антарой, он бросил в него дротиком, крикнув:
– Получай, сын бедуинской рабыни, от руки Бахрама, поклоняющегося огню-покровителю.
Но Антара, хоть и был занят сражением с византийским рыцарем, однако не спускал глаз с персидского войска, потому что не доверял персам. И увидав, что дейлемит движется на него, Антара приготовился встретить его нападение и, подняв копье, отбил им дротик Бахрама. А в это время византиец, увидав, что Бахрам отвлекает Антару, собрал всю свою решимость и приготовился поразить своего врага мечом. Но Антара быстро повернулся и, крикнув на византийца, ударил его копьем в грудь, и тот упал на землю, вкусив горечь смерти, Антара же, пылая гневом, устремился вслед за Бахрамом. А при виде этого персы стали волноваться, и царь Ануширван, который беспокоился за Бахрама, ударил рука об руку и крикнул своим хаджибам:
– Прикажите Бахраму остановиться, пока он не испил чашу гибели!
И хаджибы поспешили выполнить приказание царя и, успокоив мягкими речами Антару, приказали ему и Бахраму вернуться. И приблизившись к царю, Антара поклонился и произнес стихи, в которых восхвалял доблесть и справедливость Хосроев. А в ответ на это царь персов одарил Антару платьем со своего плеча и приказал мобеду отдать ему все привезенные византийцем сокровища — и золото, и серебро, и румийских невольниц, и кровных коней. А потом он приказал отвести Мунзиру и Антаре покои в его царском дворце и оказывать им почет.
И вот слуги устлали их покои разноцветными коврами и вышитыми подушками, а на подушки поставили сосуды со старым вином
И увидав эти блюда, Антара поразился, а когда они остались наедине, спросил царя Мунзира:
– Неужто персы всегда готовят такую пищу или это только для праздника? Я не вижу здесь верблюжьего мяса, а вся эта еда годится только для детей.
И Мунзир улыбнулся его словам и сказал:
– К чему эти речи, о фарис, оставь повадки кочевников, которые пьют верблюжье молоко и поутру и вечером, и привыкай к обычаям горожан, властителей всех земель. Ведь ты сейчас во дворце великого и могущественного царя.
Услыхав эти слова, Антара устыдился и принялся есть пищу персов, запивая ее вином, пока не наелся досыта.
А в их покоях были прекрасные девушки, румийские невольницы, которые подавали царю Мунзиру и Антаре вино или играли на различных инструментах. И девушки знали, что теперь они принадлежат Антаре, поэтому они кружились вокруг него, предупреждая всякое его желание.
Но Антара не обращал на них никакого внимания, потому что его сердце было занято любовью к Абле.
И царь Мунзир спросил его:
— О Абу-ль-Фаварис, почему ты не веселишься и не наслаждаешься красотой этих девушек? Брось грустить и вспоминать о родине — разве ты видел когда-нибудь девушек краше этих невольниц?
Услыхав эти слова, Антара стал вздыхать и плакать и сказал:
– О великий царь, родина всегда в моем сердце, у меня там осталась возлюбленная.
А на следующий день царь Ануширван устроил пир в честь Мунзира и Антары. И во время этого пира сам царь Ануширван сидел на троне, изготовленном из золота, серебра и драгоценных камней, который по ночам светился как солнце, а вокруг стояли другие троны из слоновой кости, золота и серебра. Царь приказал царю Мунзиру и Антаре сесть рядом с ним на высокие троны из золота, и когда они сели, их окружили слуги и придворные. А перед Антарой поставили различные блюда, и царь Ануширван угощал его и развлекался беседой с ним. И Антара стал на колени и начал есть: он загребал пищу пятерней, проглатывал ее, не разжевывая, и запивал огромными глотками вина. Челюсти его трещали, и он ел, как голодный кочевник, пожирающий свою пищу, подобно льву или гиене. А Ануширван кормил Антару из своих рук, подавая ему то куриные грудки, то мясо куропаток или фазанов, и Антара хватал все это руками и проглатывал. Царь Ануширван забавлялся этим зрелищем, он давал Антаре отведать из всех блюд, которые стояли перед ними, и Антара всякий раз, как Ануширван подавал ему какое-нибудь кушанье, расспрашивал о нем царя, и царь отвечал ему, называя различные блюда и подавая такие огромные куски, что каждый из них мог бы насытить человека. И все придворные царя давно уже были сыты, а Антара все ел и ел, стоя на коленях. Наконец он насытился, и тогда к ним подошли слуги-мальчики, неся кувшины с вином и золотые тазы, а потом явились музыканты, певцы и танцовщицы.
И все проводили время в радости и веселье, только Антара был грустен, потому что тело его было во дворце, а сердце — на родине с любимой. И царь Мунзир сказал ему с упреком:
– О Антара, приободрись, оставь свою печаль. Такое поведение пристало только невежественным арабам-кочевникам, а ты веди себя, как подобает в обществе этого великого Царя. Слушай музыку, пей и веселись.
И в ответ на это Антара произнес стихи, в которых воспевал свою любовь к Абле. А царь Ануширван знал арабский язык, и красноречие Антары вызвало его восхищение. Потом Антара произнес стихи, в которых восхвалял царя Ануширвана, и попросил у него венец для Аблы, и царь дал ему золотой венец, усеянный драгоценными камнями, и одарил его другими богатыми подарками.