Жизнь и приключение в тайге
Шрифт:
Несколько в стороне от нашего бивака, на самом берегу протоки, стояла небольшая, палатка. Здесь жил наш новый знакомый ороч Вандага. Обыкновенно в течение всего лета орочи живут около моря, при устьях рек в юртах, сделанных из корья. Здесь они ловят рыбу и заготовляют запасы юколы на год. С наступлением же осени они оставляют морские берега и уходят в горы для охоты и соболеванья. Вандага задержался здесь случайно — ради нас. У него хранилось наше имущество и запасы продовольствия, он знал, что осенью мы должны приехать на Ботчи и потому решил нас дождаться. Мы пошли к его палатке. Навстречу нам вышел сам хозяин и двое его сыновей, лет по 20 каждому. Вслед за ними из палатки появилась жена его и трое маленьких ребятишек. Они тотчас же нас окружили. На вид Вандаге было лет сорок. Он был среднего роста. Немного скуластое лицо его было слегка желтовато-оливкового цвета, темнокарие глаза с небольшой
Из расспросов скоро выяснилось, что не только сам Ван-дага, но и отец его и дед всегда жили на Ботчи, что он не ороч, а Удэ [198] (he произносится чуть слышно), то есть что он принадлежит к тому когда-то многочисленному народу, который орочи Императорской Гавани называют Кяка, Кекари и что сами себя они называют «Удэ [199] ени намука», то есть народ «Удэ [200] приморский» и что еще три семьи их народа живут на реке Копи, в среднем ее течении [201]. На побережье моря река Ботчи и отчасти река Копи будут, следовательно, северной границей обитания этой интересной, «о мало известной народности.
XXXV
Из разговоров с орочем Вандага мы узнали много интересного. Оказалось, что он имеет японскую медаль и документ на право ношения ее. Дело в том, что однажды в 1906 г. Вандага спас двух японцев. Охотясь в море за нерпами, он увидел, как одна какая-то японская лодка перевернулась. Ороч был в оморочке. Подъехав к утопающим, он помог японцам добраться до берега. Результатом этого было то, что весной на следующий год японцы привезли Вандаге медаль, грамоту и подарки. Это так на него повлияло, что он тотчас же стал учиться говорить по-японски и принудил детей своих тоже изучать японский язык на соседней рыбалке. Осенью 1907 г. Вандага владел японским языком отлично, носил японскую одежду, два раза ездил в Японию и тем окончательно закрепил с японцами дружбу. Совсем другое видят орочи со стороны русских (властей). Вот один характерный случай. При устье реки Копи живет старик ороч Иван Михайлович Бизанка (Ванька-кузнец — в молодости). Этот старик имеет огромное влияние на своих сородичей. За свою прямоту характера и честность орочи выбрали его пожизненным судьей (чжанге): ни одно судное дело не разбирается, без его участия. Все окрестные жители прислушиваются к его голосу и исполняют все, что им прикажет. Этот самый Бизанка от юных дней своих до старости был горячим сторонником русских. Он первый научился говорить по-русски, первый построил себе русский дом, первый крестился и принял русское имя.
Полезная деятельность этого человека особенно ярко проявилась во время несчастья, постигшего пароход Добровольного флота «Владивосток», разбившийся 16 лет назад около мыса Св. Николая.
Чтобы облегчить пароход, в надежде снять его с камней, командир судна приказал выбрасывать в море уголь, весь груз и даже продовольствие. Но это не спасло судна. На другой день налетел тайфун, и пароход разбило вдребезги. Все пассажиры, в том числе и женщины и дети, были высажены на совершенно пустынный берег. Уже на следующие сутки начал ощущаться недостаток в продовольствии; как раз в это время возвращался с охоты Иван Михайлович Бизанка. С двумя товарищами он ехал на лодке около берега. Орочи везли с собой мясо сохатого. Подъехав к берегу и узнав в чем дело, Иван Михайлович тотчас же отдал пассажирам все, что имел с собою, затем отправился в Императорскую Гавань; здесь, по его распоряжению, все окрестные орочи съехались к месту крушения и привезли для пассажиров мясо, рыбу и сало. Затем он снарядил лодку и отправил ее в Де-Кастри. Это был в то время ближайший пункт, где находилась телеграфная станция.
Орочи ехали днем, ехали ночью, отдыхали урывками, ели и спали в лодке, торопились дать знать о происшедшем несчастье; наконец, они достигли мыса Клостер Камп.
Если бы не Иван Михайлович Бизанка никто бы из орочей не тронулся с места, и среди пассажиров,
По возвращении в Хабаровск, мною было об этом доложено бывшему в то время приамурскому генерал-губернатору сенатору Унтербергу. Бизаика тотчас же был награжден золотой медалью на шею [202]. Можно было бы еще привести несколько таких примеров, но, к сожалению, место и время не позволяют мне этого сделать, и я думаю, что и эти два случая ярко иллюстрируют отношение русских и японцев к нашим инородцам.
На другой день мы решили плыть дальше. Полдня прошло за починкой лодок. Они текли, и потому следовало их хорошенько осмотреть и проконопатить. Около часу дня было уже все в порядке.
Копинских орочей мы отпустили, и теперь с нами пошел Вандага и еще один ороч-удэхе с реки Нимми. Сначала наши проводники не соглашались было итти, они о чем-то совещались между собою и часто поглядывали в море, потом вдруг оба сорвались с места, побежали к лодкам, столкнули их в воду и стали торопить нас садиться. Такой быстрый переход от апатии к делу нисколько нас не удивил… Это так в характере орочей! Они экспансивны: переход от мысли к делу — моментален…
Мы поехали…
Обогнув мыс Крестовоздвиженский, мы направились к югу. Здесь береговая линия развита слабо — мысов много, но они мало выдаются в море, а потому бухты и заливы совершенно отсутствуют. Когда едешь на лодке вдоль берега, то кажется, что мысы эти выступают кулисами, кажется, что обогнешь сейчас первый мыс и войдешь в бухточку, но вот доходишь до мыса и — печальное разочарование. Бухты нет — это просто слабо изогнутая линия берега. Дальше такой же мыс, опять кулисы, за вторым мысом виден во мгле третий, четвертый и т. д,
В общем здесь весь берег высокий, скалистый. Намывная полоса завалена глыбами, свалившимися сверху. Глыбы эти так велики, что в щели между ними свободно может проходить человек и лошадь. Такое разрушение берегов происходит главным образом от действия пресной воды. Ручьи стекают сверху в виде маленьких водопадов. Вода тонкими струйками падает вниз с высоты 60–80 метров, но, не достигая подошвы, превращается в мелкий дождь, развеваемый ветром в ту и другую сторону. Дальше, верст на пять южнее бухты Гроссевича, выступает мыс Базальтовый. Он действительно слагается из базальтов с характерным для них столбчатым распадением. С левой стороны столбы стоят прямо, вертикально, но с правой они все однообразно изогнуты внутрь. Интересно, что во всем Уссурийском крае, кажется, нигде не наблюдается вторичного распадения столбчатости базальтов в горизонтальном направлении на шестигранные призмы. Обыкновенно столбы разрушаются полиэдрически [203].
Так было и в данном случае: прекрасные образцы столбчатости в обнажении, и ничего, кроме неправильных глыбных обломков, внизу, около воды. Часа через два лодки наши дошли до реки Ампи и вслед за сим — доехали и до мыса Бакланьего. Судя по названию мыса, здесь должно было быть много птиц. И действительно, весь мыс был покрыт ими. От помета вся скала была белой, как будто бы ее нарочно побелили известью, Грузные черно-серые гагары и длинношеие с черно-синим металлическим отливом большие и малые бакланы сидели по карнизам, по выступам, в трещинах между камнями и всюду, где только можно было поставить ноги. Птицы были настороже: подавшись вперед всем корпусом, вытянув шеи, слегка согнув ноги и распустив немного крылья, они готовы были слететь при малейшем намеке на опасность. Мы поровнялись, птицы сидели все в том же положении, лодки прошли мимо, и вдруг все птицы рванулись вниз и полетели в море.
XXXVI
Миновали мыс Бигней. Это нейтральный низменный берег, образовавшийся из наносов реки того же имени. Площадь мыса величиной около трех квадратных верст покрыта редколесьем корявого дуба и низкорослой березы. Дальше версты на четыре будет река Гинугу [204]. На русских картах она названа Быстрой.
Гинугу длиной в восемь верст, орочи подымаются по ней на своих долбленых лодках версты на три. Река рыбная — идет только одна горбуша, но зато в большом количестве. Вследствие этого река Гинугу является излюбленным охотничьим местом орочей с реки Ботчи. Заготовив здесь себе запасы юколы на год, они складывают ее в амбары и оставляют здесь в тайге до зимы. С наступлением холодов орочи перекочевывают к Гинугу, расходятся по окрестностям и занимаются охотой и соболеваньем.