Жизнь и приключение в тайге
Шрифт:
Ваш В. Арсеньев.
Письма к В. Л. Комарову
1
г. Хабаровск, 3 июля 1915 г.
Милостивый Государь Владимир Леонтьевич,
обращаюсь к Вам с большой покорнейшей просьбой: не откажите выслать мне наложенным платежом Ваши труды по флоре Приамурского края. Этим Вы окажете мне величайшую услугу.
Вот уже 15 лет, как я занимаюсь исследованиями в Приамурье. Покончив с Уссурийским краем, я хочу центр тяжести своих работ перенести за Амур, в область озер, к югу от р. Амгуни и к северу от нее до берегов Охотского моря. Я специализировался по этнографии и долгое время изучал орочей — удэ(hе). Попутно мне приходилось знакомиться и с флорой и фауной страны и ее климатом. С 1899 г. по 1904 г. я
Примите мои уверения в искреннем к Вам уважении
В. Арсеньев.
2
г. Хабаровск. 11 октября 1915 г.
Глубокоуважаемый Владимир Леонтьевич, Я только что прибыл походным порядком из п «оста» Св. Ольги в село Спасское и оттуда в Никольск-Уссурийский. Здесь я получил всю корреспонденцию, которая за время моего отсутствия накопилась в Хабаровске. Я очень, очень благодарю Вас за книги, которые Вы хотите мне прислать.
Это будет для меня весьма ценный презент. Буду у Вас в большом долгу. Благодарю Вас за письмо. Оно написано в таком любезном и дружеском тоне, что невольно, как индуктивный ток, придает мне новый запас энергии и уверенности в работе. Я очень рад, что вошел с Вами в контакт, ибо «приходится работать в крае, который обоим нам дорог одинаково. Уссурийский край — страна интересная во всех отношениях. К сожалению, на месте так мало работников! От Владивостока до Камчатки и на запад до Забайкалья едва ли можно насчитать семь человек. Нельзя сказать, чтобы в Приамурском крае не было образованных людей. Их много, но карьерные соображения берут верх над долгом перед родиной, над наукой, даже над элементарными правилами товарищества, честности и т. д. Нынешний генерал-губернатор, несмотря на то что по образованию естественник, систематически приглушает науку. Все серьезные работники у него не о ходу. Он также заражен карьеризмом и поддерживает только тех, кто работает для его рекламы, а не для дела и Края. Вследствие этого в последнее время стали выдвигаться лица, не имеющие никакого образовательного ценза и совершенно не интересующиеся наукой. При таких условиях работать очень тяжело. Вот почему письмо Ваше так для меня приятно. В нем я нашел поддержку. Буду работать! Примите мой искренний привет и добрые пожелания [280].
Преданный Вам В. Арсеньев.
3
г. Хабаровск. 31 декабря 1915 г.
Глубокоуважаемый Владимир Леонтьевич!
Я только что вернулся из командировки и в г. Хабаровске в Музее нашел Ваше любезное письмо. Генерал-губернатор и командующий войсками посылали меня в Посьетский район организовать охрану русских пограничных селений от нападений хунхузских шаек, участившихся после ухода войск из Уссурийского края. Пришлось три раза быть в перестрелках. Три шайки мы разогнали (убито 19 хунхузов, ранено 6, задержано 2, остальные бежали); у нас потерь не было. Ранен один казак. Спешу вас уведомить, что книги я получил. Очень и очень благодарю Вас за них. Я считаю себя в большом долгу перед Вами. Ваше первое письмо пришло раньше книг. Я переплел их в хорошие переплеты с серебряным тиснением. Если у Вас, Владимир Леонтьевич, будут какие-либо поручения здесь в Приамурском крае — пишите мне, я немедленно их исполню. В Музей поступил от г. Гуценко небольшой гербарий растений, собранных им около Новокиевского летом 1914 года. Некоторые растения имеют очень подробные даты, а некоторые лишены их. Не надо ли их Вам? Если угодно, телеграфируйте, я пришлю их посылками безотлагательно. Моя работа близится к концу — боюсь, что она будет тяжеловесна. Не думаете ли Вы в этом году посетить наш край?
Шлю Вам поздравления с Новым Годом и лучшие пожелания. Уважающий Вас и готовый к
В. Арсеньев.
4
Глубокоуважаемый Владимир Леонтьевич[281], Мы «дальневосточники» были очень порадованы, когда узнали, что Вы стоите у кормила правления Русского географического общества. Дня два тому назад я выслал Вам свою книгу «По Уссурийскому краю». Она написана для широкой публики и представляет обработанный путевой дневник. Она издана плохо, но по тогдашним временам лучше издать было и нельзя. На этих днях выходит вторая книга (продолжение первой) — «Дерсу Узала». Немедленно пришлю Вам и ее[282]. Могу Вам сообщить несколько слов о себе.
Тотчас после переворота 1917 года я был назначен комиссаром по делам туземных народностей в Приамурском крае. Скоро это звание я сложил с себя, потому что при хаосе, царившем в те времена, сделать я ничего не мог. Вертеть колесо, от которого нет привода, и быть равнодушным свидетелем безобразий и насилий, которые чинились над инородцами, числиться их шефом — я не мог. В конце 1917 года я с антагинскими тунгусами ушел в горную область Ян-де-Янге и оттуда через верховья реки Урми прошел к озеру Болонь Очжал и затем на Амур[283]. В 1918 году не стало возможности работать в Музее. В это время Переселенческое управление предложило мне отправиться на Камчатку. Я высадился в Усть-Камчатске, поднялся по р. Камчатке до истоков и, перейдя через Ганальский перевал, спустился по р. Быстрой до р. Большой, и от места слияния их пошел вверх по р. Плотниковой. Перевалив через Начикинские горы, я вышел на р. Авачу и по ней спустился к г. Петропавловску. По возвращении в г. Владивосток я был приглашен в Управление рыбных н морских звериных промыслов, ныне переименованное о Управление рыболовства и охоты, где состою и по сие время в должности заведующего пушными промыслами и убоем морского зверя. Эту должность я принял потому, что она ближе всего соприкасается с туземным населением Дальнего Востока.
Кроме того, я работаю в Музее общества изучения Амурского края, где привожу в порядок этнографический отдел. По вечерам читаю лекции в Государственном университете, в Педагогическом институте и в Народном университете.
За эти пять лет мы сумели сохранить в целости Музей и библиотеку. Ничего не пропало, а наоборот, еще производили некоторые работы. Дважды я был в командировках. Один раз на археологических раскопках по ту сторону Амурского залива на полуострове Песчаном и другой раз летом 1922 года в Пенжинском заливе, где скупал этнографические предметы у тунгусов и коряков. Комитет Общества состоит из тех же лиц, что и раньше. Как видите, мы жили и работали. Библиотека пополнилась и приведена в образцовый порядок. Главная же наша заслуга это то, что мы сумели сохранить Музей.
В зиму 1916–1917 гг. Общество Русское географическое за работы по исследованию Приамурского края присудило мне премию имени Венюкова в 1000 рублей. О деньгах я уже и не мечтаю, но мне было бы приятно получить об этом официальное уведомление. Не откажите сообщить мне, когда и каким журнальным постановлением это было сделано.
Я понемногу обрабатываю свои материалы. Лучшие свои работы я отложил на время: 1) «Страна Удэhе», 2) «Памятники старины в Уссурийском крае». Для того чтобы окончательно закончить сбор по ним материалов, мне нужно еще раз побывать у удэхейцев и осмотреть древности в области Засучанья. Не откажите, Владимир Леонтьевич, если будет возможно устроить мне две полугодовые экспедиции. Тогда я возьмусь за обработку всего собранного за 24 года.
Одновременно с этим я написал С. Ф. Ольденбургу [284], С. А. Бутурлину [285], Л. С. Бергу, Д. Н. Анучину[286] и В. В. Богданову[287]. Другим членам Русского географического общества буду писать по мере их обнаружения.
Шлю вам привет и новогодние пожелания.
Уважающий Вас В. Арсеньев.
25. XII. 1922 г.
г. Владивосток.
Музей.
Печатные труды В. К. Арсеньева
1. Краткий военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края, 324 стр. с 38 картографическими приложениями. Изд. штаба Приамурского военного округа, 1912.
2. Материалы по изучению древней истории Уссурийского края, 51 стр., Зап. Приамурского отд. об-ва востоковедения, вып. 1, 1912 г.
3. Причины вымирания инородцев Амурского края, 17 стр., Тр. съезда врачей Приамурского края 1914 г.
4. Китайцы в Уссурийском крае. — Очерк историческо-этнографическим, 203 стр., Зап. Приамурского отд. Русского географ, об-ва, т. X, вып. 1, 1914.