Жизнь и приключения чудака
Шрифт:
В это время троллейбус подкатил к остановке, и я быстро проговорил:
– Хочешь, завтра я съезжу к тете Оле и все с ней обговорю? Тетя Оля не даст пропасть. Если кому-нибудь нужна ее помощь, она горы своротит.
Теперь я уже начал волноваться по-настоящему, потому что вдруг испугался этой истории и увидел за ее внешней стороной будущие большие неприятности.
– Потом я заработаю, - сказала Наташка, - и верну ей.
– Вернешь, вернешь.
– Я положил руку ей на плечо и почувствовал, что она дрожит.
– Ты чего дрожишь?
– З-за-мерзла, - еле разжимая губы,
– А знаешь, что об этом говорит тетя Оля?
– спросил я.
– Не знаю, - дрожа и заикаясь, ответила Наташка.
– Она говорит, что нет плохой погоды, а есть просто плохо одетые люди.
С этими словами я снял пальто, накинул на плечи Наташке и поднял ее на руки. От тяжести меня качнуло в сторону, я едва удержался на ногах. Пришлось опустить ее на землю.
Когда мы вошли во двор, то я увидел около нашего подъезда Надежду Васильевну. У меня сразу наладилось настроение, и я забыл про дождь и про то, что озяб. "Сейчас, - подумал я, - состоится великое примирение и мы пойдем пить чай".
– Ну, вот и хорошо, - сказал я Наташке.
– Видишь, она тебя ждет.
Я хотел окликнуть Надежду Васильевну, но Наташка резко повернулась и выбежала обратно на улицу, уронив мое пальто на мокрый асфальт.
Я посмотрел в сторону Надежды Васильевны. Нет, она не шелохнулась, по-прежнему стояла около подъезда под раскачивающимся фонарем, который то удлинял ее тень, то укорачивал.
Я выскочил за Наташкой, догнал, схватил за плечи. Она отчаянно била меня ногами, дубасила изо всех сил - я никогда не видел ее в таком состоянии - и вырывалась.
– Не хочу!
– кричала она.
– Не хочу! Не пойду!
– Перестань сейчас же!
– тоже закричал я и волоком потащил ее обратно.
И тогда Наташка - она была, вероятно, в отчаянии - укусила меня в руку. От неожиданности я ее выпустил, и она отбежала в сторону.
– Вот сумасшедшая!
– сказал я.
– Ты мне прокусила руку!
Она посмотрела на меня исподлобья. Нет, она ни за что не уступит.
Теперь мы стояли на бульваре. И в этом длинном коридоре между тонкими деревьями с мокрыми стволами Наташка показалась мне совсем маленькой. Я почувствовал, как она мне дорога. За одно мгновение передо мной промелькнула вся наша совместная жизнь.
– Ну и сильная ты стала! Я еле с тобой справился, - сказал я.
– Тебя обязательно возьмут в цирк.
– А можно, я поживу у тебя до цирка?
– вдруг спросила Наташка.
Я уже хотел ей ответить, что можно, потому что действительно это можно. Пусть поживет у меня, пока вернется дядя Шура из командировки и помирит их. И прикусил язык. Заставил себя на минуту задуматься, чтобы выбрать правильную дорогу. Сколько раз я в спешке ошибался. "Нет ничего хуже враля, который бросает обещания на ветер", - учила меня тетя Оля. Она вдалбливала мне эту истину постоянно и упорно не без основания до тех пор, пока я не почувствовал острую потребность в правде, пока у меня не появилось чувство ответственности за свои поступки.
Вот почему я задумался. Но если идти дальше за тетей Олей - а я шел в своем пути именно за ней, - то надо было обратиться к ее словам: "В борьбе всегда надо принимать сторону слабого, если ты не уверен, кто прав. И это будет наименьшим злом". Я так и поступил и сказал Наташке:
– Конечно, можно. Будешь спать на диване в большой комнате.
Вот тут-то я поклялся быть верным Наташке до конца и отказался от Надежды Васильевны, хотя это было моим заблуждением.
Хуже нет на свете, чем предательство. Это уж точно. Я не хочу оправдываться и не хочу чистеньким выскочить из этой истории.
Я на самом деле так думаю.
Однако жизнь прекрасна, и надо упрямо идти вперед. Надо идти вперед, не задерживаясь на мелочах жизни. Надо уметь быть выше их.
Я пошел дальше своей дорогой, сначала задыхаясь в пыли, то есть путаясь в собственных мыслях и поступках, потом наконец окреп и вернулся к повторному радостному открытию Надежды Васильевны, "замечательного человека неподдельной души". (Последние слова, как видите, взяты в кавычки, ибо они принадлежат тете Оле. Естественно, эти слова высшей похвалы не имели непосредственного отношения к Надежде Васильевне, поскольку тетя Оля в то время ее не знала.)
В этот трудный момент нашей жизни у меня возникла светлая мысль познакомить Надежду Васильевну с тетей Олей.
Я подумал: хоть Надежда Васильевна и необыкновенно умная, а все равно в этой истории с Наташкой тетя Оля сможет ей помочь и словом и делом.
Вот у меня был такой случай в прошлом году. Один из моих первоклашек задумал бросить школу. Он лежал целыми днями в кровати и потерял всякий интерес к жизни. И никто не мог догадаться, в чем дело. Я его потащил к тете Оле, почти волоком тянул: он не хотел идти. Оказалось, он подарил своей соседке по парте будильник, который взял дома без спроса, а его родители взяли будильник у девочки обратно. И он после этого не мог пойти в школу. Стыдился. И никому не говорил это целых три дня! А тете Оле выложил через полчаса после знакомства. Все были удивлены, даже я, который знал, что тетя Оля умеет так заглянуть в душу, что перед нею раскрываются все - и необыкновенно умные, и умные, и даже форменные дураки.
– Пошли?
– предложил я Наташке.
По-моему, она была готова пойти за мной.
– А если она не ушла?
– неуверенно спросила Наташка.
– Положись на меня, - сказал я.
– Мы пройдем через соседний подъезд.
Взял ее за руку - в который раз!
– чтобы вести дальше.
"В путь, в путь! Усталым путникам нужен отдых" - так всегда говорила мне в детстве тетя Оля, когда я уставал и хныкал и не хотел идти дальше. И каждый раз загадочно звучащие слова "усталым путникам", обращенные ко мне, восстанавливали мои силы.
– В путь, в путь!
– крикнул я.
– Усталым путникам нужен отдых!
Мы вошли во двор и нырнули в соседний подъезд.
Я вышел к Надежде Васильевне впервые без всякой радости. Поэтому и на лифте не поехал, а побрел пешком, желая набраться сил для разговора.
Надежда Васильевна стояла на прежнем месте. Она была одета явно не по погоде: в новое прекрасное пальто. Это меня еще больше насторожило, и слова, которые я заранее приготовил, о том, что Наташка ушла из дому и теперь временно будет жить у меня, застряли в горле.