Жизнь и приключения Лонг Алека

Клименченко Юрий Дмитриевич

Бруно Федорович расплатился. Они вышли из ресторана и, несмотря на дождь, долго бродили по улицам Лондона. Кирзнер рассказывал о своей жизни в России, Алек о своих плаваниях. Ему было грустно. Вот уедет сейчас дорогой ему человек, и опять он останется один. Когда еще увидятся? Он-то в безопасности, а что ожидает Бруно?

— Алеша, дорогой, не гляди так безнадежно, мрачно. Ну? Выше голову. Все будет хорошо. Теперь давай прощаться. Мой поезд на Гулль идет через час. Провожать меня не надо. До свидания. Не прощай, а до свидания.

Они обнялись, поцеловались так же, как несколько лет назад на Рижском вокзале, и Кирзнер поднял руку, останавливая таксомотор. Он открыл дверцу,

оглянулся, помахал Алеку.

Алек еще несколько мгновений глядел вслед удаляющемуся автомобилю. Машина скрылась за углом. Он поднял воротник пальто и понуро поплелся в «Чарли Браун».

Через три дня Алек успешно сдал экзамены на второго помощника капитана, получил диплом. Теперь юридически он мог занять это место на любом судне.

В комнате, где Алек жил с двумя немецкими матросами, появился новый человек. Это был русский кочегар. Он только что списался с парохода «Ньюкасл», где подвернул себе ногу, растянул связки, и теперь оставался лечиться в Лондоне. Звали его Иннокентием Родионовым, или Кешей, как он просил себя называть.

Вечерами, благо Родионову нельзя было ходить, они лежали на койках и вели бесконечные разговоры по-русски. Немцы обычно спускались в бар.

Родионов эмигрировал в Америку в тысяча девятьсот втором году вместе с родителями, которых царское правительство выслало из России за религиозные убеждения. Они принадлежали к секте «молокан».

— …Батька с маткой осели в Калифорнии, а я вот бродяжу по свету. Я во всех странах побывал, под всеми флагами плавал, — хвастался Кеша, выпуская дым из кривой трубки.

— Ну, и под каким лучше?

— Под австралийским.

Это заинтересовало Алека.

— Расскажи-ка почему.

— Там платят больше, кормят лучше, порядки посправедливее. Вообще я тебе скажу, в Австралии жить легче, работы больше. Нет ее на судне, на берегу всегда найдешь. На плантациях овец стричь, батраком у фермеров… Народ там больше организован. Что-нибудь не так — сейчас же объединяется и требует свое. Хозяева туда-сюда, а рабочих-то маловато, иногда приходится и уступить… Не то что тут. На одно место по двадцать человек.

— Чего же ты там не остался?

Родионов подмигнул, пригладил свои лихие черные усы:

— Мне до дому подаваться надо. В Калифорнию. Невеста меня там ждет.

— А в Россию не тянет?

— Как не тянет. Тянет. Да только что там делать? По роже от офицеров получать? В тюрьме сидеть за то, что ты другого бога? Земли у нас нет. Всю деревню ведь выселили. Так что в эту Россию я не поеду. Вот, говорят, новая Россия будет, тогда уж…

— Кто это говорит? Какая новая?

— Такая… Без царя, без помещиков, вся земля между крестьянами разделенная поровну. Вот так, милок. Тогда и поедем.

— Кто же тебе сказал об этом?

— Люди говорят. Были мы в Брисбене. Там русских эмигрантов полно. Кружки разные, газеты выходят на русском языке. В них все про эту новую Россию написано, про революцию. Почитаешь и думаешь: а вдруг и впрямь сбудется, что там говорится? Вот наступит житье! В гостях хорошо, а дома лучше. Так ведь? Вокруг наших русских и австралийцы шебуршат. Своими порядками тоже стали недовольны…

После этого разговора Алек долго не мог заснуть. Значит, Кирзнер был хорошо осведомлен о делах, творящихся в Австралии. Есть там революционно настроенные слои и борцы за дело рабочего класса. Он обязательно найдет там настоящих людей.

Алек решил наняться на любую должность на судно, идущее в Австралию. Он обратился к Гейлу Уорду, одному из самых авторитетных и осведомленных агентов, но старик сказал:

— Нет, парень. Я за это не берусь. С австралийских рейсов никого

клещами не вытащишь. Даже с английских или иностранных пароходов. А про австралийские и говорить нечего. Надо надеяться только на случай. А его можно ждать месяцами. Я вот что тебе посоветую. Добирайся туда по этапам. Сначала на западный берег Америки — это проще, — ну, хотя бы во Фриско, а оттуда уже в Австралию. Может быть, попадешь на острова Тихого океана, куда-нибудь на Фиджи или Новую Зеландию, и тогда считай, что дело твое в шляпе. Суда оттуда ходят постоянно. Ну, конечно, времени такой путь займет побольше. Но я полагаю, что тебя не ждет премьер-министр Австралии на званый обед. Торопиться очень не надо?

— Нет, не ждет, — усмехнулся Алек. — Мы пока с ним не знакомы.

— Так искать тебе судно на Штаты?

— Ищите, Уорд. Расчет, как всегда, по таксе.

— Найду место, тогда будем говорить о расчете.

Через несколько дней Уорд предложил Алеку место подшкипера на американском пароходе «Президент Хейс».

— Идет в Сан-Франциско. То, что тебе надо. О месте помощника капитана не может быть и речи. Все занято. К тому же ты иностранец… Сам понимаешь.

Алек раздумывал недолго и дал согласие. Заплатив Уорду изрядную сумму из своего аванса, он поступил на «Президент Хейс». Это был большой пароход, только что сошедший со стапелей, красивый и чистый, с черной трубой, на которой блестела эмблема доллара. И компания называлась «Доллар-компани».

Помещения для команды были не из важных. Все каюты и кубрики, выкрашенные скучной серой краской, напоминали железные ящики, переборки не имели никакой обшивки, но Алек, как подшкипер, получил отдельную каморку под полубаком, рядом с кубриком экипажа.

Он попрощался с Родионовым, который все еще лечил ногу. Кеша огорчился, похлопал Алека по спине, сказал:

— Ты дуй прямо в Брисбен, Алек. Там скорее всего найдешь работу, если решил пожить в Австралии. Да и наших там побольше. На первых порах всегда помогут. Жаль, что я хворый, а то бы поплыли вместе на этой «коробке». Мне как раз туда и надо, во Фриско. Ну, будь счастлив. Семь футов тебе под килем. Может, встретимся в России.

На следующий день «Президент Хейс» покинул сумрачный Лондон. На палубе новый подшкипер заклинивал покрытые брезентом люки.

8

«Президент Хейс» пришел в Сан-Франциско на рассвете. Несмотря на ранний час, по заливу сновали десятки катеров и буксиров. У причалов стояли огромные лайнеры под флагами разных стран, грузились и выгружались пароходы с красочными марками на трубах, а посреди круглого, как блюдце, залива, прямо из воды, поднималось мрачное здание тюрьмы Алькатрац. Если посмотреть на Сан-Франциско сверху, он напоминал звезду. От залива улицы расходились лучами. На них стройными рядами располагались розовые, желтые и белые дома, с вкрапленными зелеными квадратами парков и садов. Город, залитый первыми лучами солнца, окрасился в оранжево-золотистый цвет и был очень красив. Алек невольно залюбовался этим «морским Парижем», как часто называли Сан-Франциско моряки, исколесившие весь свет. Они любили этот город за мягкий климат, веселые бары и богатую биржу труда. Здесь было легче подыскать себе пароход. Ну, а если и не сразу повезет, не осталось ни цента в кармане, не беда. Несколько ночей можно провести в каком-нибудь парке. Только не попадайся полиции. Это уж на крайний случай, а так всегда можно найти добрую «сестру моряка». Она приютит и накормит в расчете на будущие блага. С первого аванса моряк заплатит с лихвой. Женщин обманывать было не принято. Так гласила неписаная этика бичкомеров.