Жизнь и приключения Лонг Алека
Шрифт:
— Значит, террор?
— Нет. Возмездие. Кровь за кровь…
— Эх ты, марксист! — с сожалением и иронией, раздраженно швыряя в угол недокуренную папиросу, сказал Артем. — Правильно ты делаешь, что читаешь, набираешься ума. Но я вижу, что читать тебе еще много придется. Пока толку маловато. Я-то думал, что ты уже достаточно опытный большевик, чтобы понимать такие простые истины.
— Можешь думать, что хочешь. Я уезжаю. Хватит сидеть и разговоры разговаривать. Там люди умирают, борются. А мы здесь… Да что там говорить! Тебе и так все понятно.
— Понятно, что тебя надо гнать из партии большевиков. Ты же народоволец.
— Читал. Это он писал до Ленского расстрела. Теперь, я уверен, он посмотрит на дело по-другому.
— Ну, ты совсем ошалел, брат. — Артем начал сердиться. — Да ты понимаешь, дурья твоя башка, какую ересь несешь? Мы должны развивать борьбу в мировом масштабе. Иностранная буржуазия и царское правительство для нас одинаково опасны. Здесь, в Австралии, нужна сплоченная партия, своя газета, в которой мы будем рассказывать о таких событиях, как Ленский расстрел. Газета попадет ко всем товарищам, рассеянным по Австралии… Ведь ты пойми, что не только царское правительство и русские заводчики устроили эту неслыханную расправу, мировые хищники были подстрекателями преступления. С ними надо бороться.
Алек упрямо помотал головой:
— Я не могу сидеть сложа руки. Я должен ехать в Россию. Наймусь на пароход и уеду. Прощай.
Артем не ответил. Он был так разозлен, что даже не нашел слов на прощание.
Возвращаясь на Элизабет-роуд, Алек немного остыл. Первое чувство возмущения прошло, и он смог подумать обо всем спокойно. А может быть, Федор прав? Очень уж логично звучали его слова.
Он пришел домой расстроенный: была неприятна размолвка с Артемом.
— Что с тобой, Алек? — спросила Айна. — Ты чем-то огорчен?
Он протянул ей газету:
— Читала?
— Мы уже обо всем знаем. Какой ужас! Какая жестокость! — Слезы блеснули у нее на глазах. — Что же делать?
— Я считаю, что мы должны ехать в Россию.
Он, волнуясь, рассказал жене о своем разговоре с Артемом. Айна слушала его молча.
— Что ты скажешь? — спросил Алек, когда полностью выговорился.
Айна прямо посмотрела ему в глаза:
— Мне кажется, что Федор Андреевич прав…
— Ну конечно, у тебя Федор всегда прав.
— Почему? Не всегда, — без улыбки сказала Айна. — Не сердись и спокойно все обдумай. По-моему, просто. Если убьют одного палача, появится другой. Нет, я не знаю, но бороться со злом надо иначе. Наверное, как говорит Федор Андреевич.
Спал Алек плохо. Его мучили сомнения. Из головы не выходил Ленский расстрел, и все еще казалось, что если он уедет в Россию, то принесет больше пользы, чем здесь. Но мало-помалу он пришел к убеждению, что Артем прав. Он понял, что поездка в Россию ничего не изменит. Пользы от нее не будет. И террор, конечно, не метод…
Рано утром Алек поспешил на Литл-Черч-стрит. Он хотел застать Артема до того, как тот уйдет на работу. Артем стоял перед зеркалом с намыленным лицом и брился, подсовывая язык то под одну, то под другую щеку. Он положил бритву на умывальник и холодно взглянул на Алека:
— Что тебе, Алексей Иванович? Кажется, мы вчера все выяснили… Я думал, что ты уже на пути в Россию.
Алек улыбнулся:
— Уж больно ты грозен, как я погляжу. Скажу сразу, зачем пришел. Ты был прав. Во всем прав. Я всю ночь думал об этом.
Глаза у Артема радостно
— Тогда другое дело. Садись. Ты теперь-то понимаешь, что наша партия давно осудила террор как средство борьбы? Тебе не знать этого непростительно.
— Наверное, простительно. Первое веление сердца — ехать туда, в Россию. Чем-то помочь. Наказать виновных. Понимаешь?
— Ты думаешь, что сердце у меня болит меньше, чем твое? Хватит. Завтра устроим собрание «Союза». Там поговорим.
Собрание было бурным. Оказалось, что многие русские тоже хотели ехать в Россию. Ехать немедленно, бороться с царскими прислужниками, уничтожать их. С такими речами выступили некоторые горячие головы. Но железная логика Артема, его доводы и разъяснения быстро охладили их пыл.
Последним выступил Алек. Он честно признался, что в первый момент, не подумав как следует, тоже хотел бросить все и ехать на родину. Теперь же полностью согласен с Артемом.
— …Но мы, оставаясь здесь, в Австралии, не будем пассивными наблюдателями, — сказал он, заканчивая свое выступление. — Каждый из нас должен стать пропагандистом, рассказывать правду о Ленском расстреле, разоблачать сообщения буржуазных газет. Если австралийские рабочие поймут всю подлость царского правительства, это станет большим делом.
11
Наконец вышел первый номер газеты «Эхо Австралии». Это был настоящий праздник для колонии. Газета на русском языке! Ее раскупили мгновенно.
Сначала всю работу по выпуску газеты Артем взял на себя. Он стал главным редактором, он писал статьи, вычитывал корректуру, рассылал номера подписчикам, вел переписку с корреспондентами, занимался переводами. Ко всему этому Артем еще работал в порту, и такая нагрузка оказалась для него непосильной. Вскоре часть ее он передал Алеку. Тот с жаром принялся за дело. Билл Корнеев выполнял техническую работу.
«Эхо Австралии» стала боевой газетой. Она живо откликалась на все самые важные вопросы жизни. Она печатала материалы о классовых боях, осуждала политику «рабочего правительства», лживую австралийскую демократию и разоблачала миф о «счастливой стране».
«Демократическое правительство» зорко присматривалось к новой газете. Этот небольшой листок мешал ему, как кость, застрявшая в горле. Надо было принимать меры, нападать…
…Королевский судья сэр Эндрью Бартон, по английским понятиям, совсем молодой человек (он не достиг еще сорока лет), был разгневан. Только что ему принесли свежий номер газеты «Эхо Австралии», и переводчик услужливо перевел ему все напечатанные там статьи. Он прочел такое, от чего у сэра Бартона закололо сердце. Нет, действительно, наглость русских не имеет границ! Подумать только… «Рабочее правительство предает интересы своего класса и плетется на поводу у капиталистов… Русских эмигрантов используют как рабов на самых тяжелых и плохо оплачиваемых работах… Рабочие Австралии должны объединиться и требовать от предпринимателей улучшения жизненных условий, повышения жалованья…» Это уж прямой призыв к бунту! А рассказ о гибели двадцати шести рабочих на предприятии мясного треста «Мит компани лимитед»… Конечно, трест сделал ошибку, что не позаботился своевременно произвести переоборудование, но совсем не следует так широко оповещать об этом население. Чего не бывает!