Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)
Шрифт:
– Молодой человек, папа?
– спросила Чарити.
– Да, молодой, - ответил мистер Пексниф.
– Ему представляется редкая возможность соединить все преимущества наилучшего для архитектора практического образования с семейным уютом и постоянным общением с лицами, которые, как бы ни были ограничены их способности и скромна их сфера, тем не менее вполне сознают свою моральную ответственность.
– Ах, папа!
– воскликнула Мерси, лукаво грозя ему пальчиком. Точь-в-точь объявление!
– Веселая... веселая певунья!
– сказал мистер Пексниф.
Тут кстати будет заметить по поводу того, что мистер Пексниф назвал свою дочку "певуньей", что у нее совсем не было голоса, но что мистер Пексниф имел привычку ввертывать в разговор любое слово, какое только попадалось на язык, не особенно заботясь о его значении, лишь бы оно было звучно и хорошо закругляло фразу. И делал он это так уверенно и с таким внушительным видом, что своим красноречием нередко ставил в тупик первейших умников, так что те только глазами хлопали.
Враги мистера Пекснифа утверждали, кстати сказать, будто он во всем полагался на силу пустопорожних фраз и форм и что в этом заключалась сущность его характера.
– Он хорош собой, папа?
– спросила младшая дочь.
– Глупышка Мерри!
– сказала старшая: - "Мерри" употреблялось ласкательно вместо "Мерси".
– Скажите лучше, сколько он будет платить?
– Ах, боже мой, Черри!
– воскликнула мисс Мерси, всплескивая руками и самым обворожительным образом хихикая.
– Какая же ты корыстная! Хитрая, расчетливая, гадкая девчонка!
Совершенно очаровательная сцена во вкусе века пасторалей: обе мисс Пексниф сначала слегка отшлепали друг друга, а после того бросились обниматься, проявив при этом всю противоположность своих натур.
– Он, кажется, недурен собой, - произнес мистер Пексниф с расстановкой и очень внятно, - довольно-таки недурен. Не могу сказать, чтобы я ожидал от него немедленной уплаты денег.
Хотя обе сестры были совсем разные, но. при этих словах они одинаково широко раскрыли глаза и посмотрели на папашу таким удивленным взглядом, будто они в самом деле только и думали, что о презренной пользе.
– Ну, и что же из этого!
– говорил мистер Пексниф, по-прежнему улыбаясь огню в камине.
– Надеюсь, есть еще на свете бескорыстие? Не все же мы в разных лагерях - одни обидчики, а другие обиженные. Есть среди нас и такие, которые оказываются посередине, подают помощь тем, кому она нужна, и не примыкают ни к одной из сторон. А - гм?
В этой филантропической окрошке скрывался все же некий смысл, успокоивший сестер. Они обменялись взглядами и повеселели.
– Ну, к чему постоянно рассчитывать, строить какие-то планы, заглядывать в будущее, - говорил мистер Пексниф, улыбаясь все шире и глядя на огонь с таким выражением, словно это с ним он вел шутливую беседу.
– Мне противны все эти хитрости. Если мы склонны быть добрыми и великодушными, смело дадим себе волю, хотя бы это принесло нам убыток вместо прибыли. А, Чарити?
Впервые подняв глаза после того, как он начал размышлять вслух, и увидев, что обе дочери улыбаются ему, мистер Пексниф подарил их таким игривым взглядом, что младшая, получив это поощрение, тут же перепорхнула к нему на колени, обняла его за шею своими прелестными ручками и поцеловала раз двадцать подряд. Во все время этой трогательной сцены она смеялась так заразительно, что к ее необузданной веселости присоединилась даже степенная и благоразумная Черри.
– Ну, будет, будет, - сказал мистер Пексниф и, слегка отстранив младшую дочь, пригладил пальцами волосы и снова принял достойное выражение лица. Что за безрассудство! Остережемся смеяться без причины, чтобы после нам не плакать. Какие у нас дома новости со вчерашнего дня? Надеюсь, Джон Уэстлок уехал?
– В том-то и дело, что нет, - сказала Чарити.
– Почему же нет?
– вопросил отец.
– Срок ему вышел еще вчера. И вещи его уложены, я знаю; я сам видел утром, что его сундук стоит в прихожей.
– Вчера он ночевал в "Драконе", - отвечала молодая девушка, - и пригласил мистера Пинча отобедать с ним. Вечер они провели вместе, и мистер Пинч до самой поздней ночи не являлся домой.
– А когда я встретила его утром на лестнице, папа, - вмешалась Мерси с обычной своей живостью, - господи, до чего он был страшный! Цвет лица просто необыкновенный какой-то, глаза тусклые, как у вареного судака, голова, должно быть, трещит ужасно, я это сразу заметила, а от самого несет бог знает как, ну просто до невозможности, - тут молодая особа содрогнулась, пуншем и табаком.
– Мне кажется, - произнес мистер Пексниф с привычной для него мягкостью, но в то же время с видом жертвы, безропотно сносящей обиду, - мне кажется, мистер Пинч напрасно выбрал себе в товарищи такого человека, который в завершение долголетнего знакомства пытался, как ему известно, оскорбить мои чувства. Я не вполне уверен, что это любезно со стороны мистера Пинча. Я не вполне уверен, что это тактично со стороны мистера Пинча.
Я пойду дальше и скажу, что не вполне уверен, есть ли тут самая обыкновенная благодарность со стороны мистера Пинча.
– Но чего же можно ожидать от мистера Пинча, - воскликнула Чарити, делая такое сильное и презрительное ударение на фамилии, что, казалось, она с величайшим наслаждением ущипнула бы прямо за ляжку этого джентльмена, если бы разыгрывала шараду *.
– Да, да, - возразил ее отец, кротко поднимая руку.
– легко нам говорить "чего мы можем ожидать от мистера Пинча", но ведь мистер Пинч наш ближний, душа моя; это единица в общем итоге человечества, душа моя, и наше право, даже наш долг, - ожидать от мистера Пинча некоторого развития тех лучших свойств характера, коими мы по справедливости гордимся. Нет, продолжал мистер Пексниф, - нет! Боже меня сохрани, чтобы я стал говорить, будто ничего хорошего нельзя ожидать от мистера Пинча, или чтобы я стад говорить, будто ничего хорошего нельзя ожидать от какого бы то ни было человека (даже самого развращенного, каким нельзя считать мистера Пинча, отнюдь нет); но мистер Пинч разочаровал меня; он меня огорчил; поэтому несколько изменилось к худшему мое мнение о мистере Пинче, но не о человеческой природе! Нет, о нет!
– Тише!
– сказала мисс Чарити, подняв кверху палец, так как в это время кто-то осторожно постучался в парадную дверь.
– Явилось наше сокровище! Попомните мои слова, это он вернулся вместе с Джоном Уэстлоком за его вещами и намерен помочь ему донести сундук до остановки дилижанса. Попомните мои слова, вот что у него на уме!
Должно быть, в то самое время как она это говорила, сундук выносили из дома, но после кратких переговоров шепотом его снова поставили на пол, и кто-то постучался в дверь гостиной.