Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)
Шрифт:
Это оказалось совершенной правдой: он вошел. Лицо у него было почти такое же жесткое и шишковатое, как его дубинка; такие же были и руки. Голова походила на старую щетку. Он уселся на сундук, не снимая шляпы, положил ногу на ногу и, взглянув на Марка, сказал, не вынимая трубки изо рта:
– Ну, мистер Ко, как поживаете, сэр? Надо заметить кстати, что мистер Тэпли без всяких шуток представлялся под этим именем новым знакомым.
– Очень недурно, сэр, очень недурно, - сказал Марк.
– А это, должно быть, мистер Чезлвит!
– воскликнул посетитель.
– Как вы поживаете, сэр?
Мартин
– Не беспокойтесь обо мне, сэр, - снисходительно заметил мистер Чоллоп.
– Меня ни горячка; ни лихорадка не берет.
– Я думал больше о себе, - сказал Мартин, опять выглядывая из-под одеяла.
– Мне показалось, что вы собираетесь...
– Я могу рассчитать расстояние с точностью до одного дюйма, - возразил мистер Чоллоп.
И он немедленно доказал Мартину, что обладает этой завидной способностью.
– Мне требуется, сэр, - сказал Чоллоп, - всего два фута в окружности, этого вполне достаточно. Мне случалось плевать и на десять футов по кругу, но это было на пари.
– Надеюсь, вы выиграли, сэр?
– спросил Марк.
– Как же, сэр, ведь я поставил деньги, - сказал Чоллоп.
– Выиграл, конечно.
Некоторое время он молчал энергично описывая плевками магическую черту вокруг сундука, на котором сидел. Очертив круг, он возобновил разговор.
– Как вам нравится наша страна, сэр?
– осведомился он, глядя на Мартина.
– Совсем не нравится, - ответил больной;
Чоллоп продолжал молча курить, ничем не проявляя возмущения, пока ему опять не пришла охота разговаривать. Тогда он вынул трубку изо рта и заговорил:
– Меня это ничуть не удивляет. Тут требуется умственное развитие и подготовка. Ум человека должен быть подготовлен к свободе, мистер Ко.
Он обращался к Марку, потому что Мартин, доведенный до изнеможения лихорадкой и гнусавым голосом этого нового пугала, закрыл глаза, не желая его видеть, и отвернулся к стене.
– Телу тоже не помешает подготовка, не так ли, сэр, - сказал Марк, особенно на таком благодатном болоте, как это.
– Вы считаете это болотом, сэр?
– важно осведомился Чоллоп.
– А как же иначе, сэр, - отвечал Марк.
– Ничуть в этом не сомневаюсь.
– Мнение вполне европейское, - сказал Чоллоп, - да оно и не удивительно. А что бы сказали ваши миллионы англичан, увидев такое болото в Англии, сэр?
– Сказали бы, что болото самое гнусное, - ответил Марк, - и что они предпочли бы привить себе лихорадку каким-нибудь другим способом.
– Европейское мнение, - заметил Чоллоп с ироническим сожалением, вполне европейское!
И продолжал сидеть, дымя, как фабричная труба, молча и невозмутимо, точно у себя дома.
Мистер Чоллоп был, разумеется, тоже один из самых замечательных людей в стране; но он и вправду был человек известный. Его друзья в южных и западных штатах обычно называли его "великолепным образчиком нашего отечественного сырья" и очень уважали за преданность разумной свободе. Чтобы с большим успехом ее проповедовать, он всегда носил в кармане два семиствольных револьвера. Кроме прочих побрякушек, он носил также трость со стилетом внутри, которую называл "щекотуньей", и длинный нож, который он, будучи от природы шутником, называл "потрошителем", намекая на то, что этим ножом всякому выпустит кишки, если дойдет до драки. Он не раз применял это оружие с успехом, своевременно отмеченным на столбцах газет, и заслужил общие симпатии тем, что весьма доблестно высадил глаз джентльмену, который стучался к нему в дверь.
Мистер Чоллоп отличался склонностью к перемене мест и в менее передовом обществе, вероятно, считался бы злостным бродягой. Однако он, можно сказать, родился под счастливой звездой, что не всегда бывает с людьми, опередившими свой век, ибо его замечательные достоинства отлично понимали и ценили в тех местах, с которыми связывала его судьба и где он нашел столько родных душ, способных ему сочувствовать. Предпочитая, из-за склонности к щекотанию и потрошению, жить на задворках общества, в более отдаленных городах и поселениях, он вечно переезжал с места на место, везде затевая какое-нибудь новое дело, - обычно газету, которую тут же и продавал, в большинстве случаев завершая сделку вызовом нового редактора на дуэль, а то и просто приканчивал его пулей, ударом ножа или дубинки, прежде чем тот успевал вступить во владение.
В Эдем он приехал для подобной же спекуляции, но передумал и собирался уезжать. Перед незнакомыми людьми он любил выступать в роли защитника свободы, а на деле был убежденный сторонник линчевания и рабства негров и неизменно рекомендовал и в печати и устно "смолу и перья" для всякой непопулярной личности, расходившейся с ним во взглядах. Он называл это "насаждать цивилизацию в диких лесах моей родины".
Не может быть сомнения, что Чоллоп водрузил бы свое знамя и в Эдеме, наказав Марка за его вольные речи (ибо истинная свобода нема, когда не хвастается), если бы в поселке не царило такое крайнее уныние и упадок и если б сам он не собирался уезжать. Он только показал Марку один из своих револьверов и спросил, что он думает об этом оружии.
– Не так давно, сэр, я застрелил из него человека в штате Иллинойс, заметил при этом Чоллоп.
– Неужели застрелили?
– без малейшего волнения сказал Марк.
– Что ж, вы поступили... очень свободно и очень независимо.
– Я застрелил его, сэр, - продолжал Чоллоп, - за то, что он утверждал в трехнедельной газете "Спартанский портик", будто бы древние афиняне раньше нас выдумали демократическую программу.
– А что это такое?
– спросил Марк.
– Только европейцы этого не знают, - ответил Чоллоп, мирно покуривая трубку, - одни только европейцы. Посвятив некоторое время восстановлению магического круга, Чоллоп возобновил разговор, заметив: - Вы все еще не чувствуете себя в Эдеме как дома?
– Нет, не чувствую, - ответил Марк.
– Вам не хватает налогов вашей родины. Быть может, налогов на дома? заметил Чоллоп.
– И самих домов, пожалуй' - сказал Марк.
– Здесь нет налогов на окна *, - заметил Чоллоп.
– Да ведь и окон тоже нет, - сказал, Марк.
– Нет ни решеток, ни тюрем, ни плах, ни дыбы, ни эшафотов, ни пыток, ни позорных столбов!
– сказал Чоллоп.
– Ничего, кроме револьверов и ножей, - возразил Марк.
– А что это такое? Мелочь, не стоит и разговаривать.