Жизнь и смерть Бенито Муссолини
Шрифт:
Муссолини понимал, что отношения с Германией до войны и после ее начала нарушили традиционные экономические связи Италии, заставили ее переориентировать многие хозяйственные пути. Простая статистика заставляла задумываться и считать: если в период 1931–1935 годов Германия занимала в импорте Италии 15,3 процента, а в экспорте из Италии — 12,8 процента, то в 1937–1939 годах — соответственно 24,3 и 17,4 процента; в 1940–1942 годах — уже 52,7 и 43,5 процента. Индекс промышленного производства начинал резко падать и в 1942 по сравнению с 1938 годом был уже на 11, а в 1943 году — на 31 пункт ниже. А это означало рост безработицы, голод, недовольство фашизмом и самим Муссолини. Ведь фашизм до 25 июля 1943
Как-то Наполеон — идеал Муссолини сказал: «Духовная сила относится к физической как три к одному». В условиях Италии и Второй мировой войны эта пропорция резко возросла в пользу моральных, духовных качеств, а они, эти качества, стремительно и бесповоротно летели вниз. И Муссолини это понимал, как бы высоко в воздух ни подбрасывали его солдаты из батальона «Сан-Марко», вернувшиеся после прохождения стажировки в Германии в 1944 году. Моральный дух был низок. Из России разбитые части АРМИР, или то, что от них осталось, весной 1943 года были отозваны на родину. В Северной Африке, в Ливии итальянская армия потеряла убитыми и ранеными свыше половины своего личного состава. Фашистский режим Муссолини трещал по швам вместе с моральным духом фашизма. В ночь с 9 на 10 июля 1943 года союзники по антигитлеровской коалиции высадили десант в Сицилии. 160 тысячам бойцов англо-американского десанта противостояли 300 тысяч солдат итальянских войск. И что же? Поражение обороняющихся при таком соотношении сил теоретически считалось невозможным, но оно произошло.
Разгром на всех фронтах, низкий моральный дух способствовали тому, что фашистская «революция» свернула с «революционного пути». У Италии оставался один выход: переход в 1944–1945 году в лагерь союзников по антигитлеровской коалиции. А это помогло Италии и в деле послевоенного восстановления и развития.
«Рим — это Италия. Италия — это Рим. Потеря Рима — это потеря Италии. Это — конец. Почти конец». Так реагировал Муссолини на падение Рима, на вступление в столицу гарибальдийцев и частей антигитлеровской коалиции.
…После встречи с Гитлером Бенито вернулся к Ракеле взволнованным, с белым, как полотно, лицом. Записи в дневнике Ракеле становятся сбивчивыми, более эмоциональными. Она как бы живет на несколько домов: семья; необходимость оказывать поддержку Муссолини — она его тыл; ревность и желание покончить с Петаччи. Ракеле оставляет редкие строки, но жизнь видится расколотой и уже «на закате». Все катилось по наклонной плоскости — «путь с ярмарки»; а еще надо было иметь силы на «дипломатические» встречи с министрами и немцами. На все были нужны энергия, время, спокойствие, проницательность, одних инстинктивных чувств и ума не хватало. Приходилось узнавать
24 июля 1944 года
Как только мы остались одни, Бенито рассказал о покушении на Гитлера. «Это, — сказал он, — чистая случайность, что мы оба избежали гибели, с дьявольской ловкостью задуманной генералами-заговорщиками. Подумать только, Гитлер был всего в нескольких шагах от смертоносного механизма, а меня там не было только потому, что воздушная тревога задержала меня более чем на час в Бреннеро, Теперь я понимаю, почему некоторые из немцев в Бреннеро торопили меня продолжать путь».
Гитлер, как обычно, приехал встретить Муссолини и не сразу рассказал о том, что случилось. Здороваясь, он протянул дуче левую руку; правую держал на груди под одеждой, она не двигалась. Затем фюрер показал дуче то место, где произошло покушение. Взрыв, вероятно, был очень сильным, так как потолок помещения, где находились Гитлер и штаб, рухнул. Без сомнения, заговорщики продумали все до мелочей и. были уверены в успехе. К тому времени они вышли на связь со всеми фронтами и объявили, что фюрера больше нет…
«Значит, в Германии тоже есть предатели?» — спросил Муссолини, выслушав этот рассказ. «Предательство существовало во все времена и у всех народов, — заметил фюрер. — Давайте переменим тему и поговорим о новых видах оружия. Они созданы. Машина ломает и еще сломает мир. Человечество становится заложником своего собственного прогресса. Мы движемся к апокалиптической стадии войны…»
Именно в этот период вступили в силу соглашения между Гитлером и Муссолини, согласно которым около миллиона итальянских военнопленных становились гражданскими лицами и могли вернуться на Апеннины. Но скоро сказка сказывается…
Это была последняя встреча Муссолини с Гитлером.
Но все-таки кое-какие «проблески» в настроении дуче бывали. Их вызывали посещения дивизий, которые, пройдя инструктаж, готовились к возвращению на родину и к отправке на фронт. Это были дивизии «Сан-Марко», «Монтероза», «Италия», «Литторио».
В каждой из этих дивизий Муссолини ждал горячий прием, сам дуче приветствовал солдат, как в прежние времена, пламенной речью.
«ФОРМЕННЫЙ» И ФОРМАЛЬНЫЙ ДУЧЕ
7 августа 1944 года Бруно дуче отправился на могилу сына, и это оказалось последним посещением. В последующие дни он объезжал военные дислокации, совершал инспекционный осмотр позиций от реки Метауро, вдоль горных хребтов и до района Муральоне, у Кастрокаро.
Послеобеденное время Муссолини проводил в одиночестве в своем кабинете или в парке Рокка- Принимал людей, а по вечерам звонил жене. Во время поездки в Гарньяно он сделал остановку на вилле в Рокка, где встретился с генерал-фельдмаршалом Кессельрингом и маршалом Грациани. Содержание беседы неизвестно. Говорили, что маршалы напились.
15 августа 1944 года
Вечером вернулся Бенито. Он рассказал разные эпизоды из событий пяти дней, проведенных на фронте. Даже немцы, холодные по природе, не ожидали увидеть Муссолини на позициях,, вставали навытяжку. Там, где не могла проехать машина, Бенито шел пешком, зачастую под шквалом огня. Ему даже казалось, говорил он впоследствии, что время вернулось назад и он находился в траншеях «другой, первой войны».
20 августа 1944 года