Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
Франсис Роуз не покинул Токлас (а может, правильней сказать, Элис не оставила Франсиса в беде).
Поначалу Элис казалось, что после женитьбы он остепенился и забросил свою эксцентричность. Художник, кроме надгробья Гертруде, иллюстрировал ее книгу, вышедшую в Англии, сделал портрет Элис, затем занялся разработкой узоров для продукции текстильной промышленности. Фредерика, жена Роуза, уехав на Корсику, просила Элис проследить за мужем. Как там Элис следила, сказать трудно, да только жизнь Франсиса в начале 50-х годов пошла вкривь и вкось. Токлас в 1952 году в письме к Самуэлю Стюарду определила его частную жизнь как несколько «фантастическую». ‘Фантастичность’ выразилась в разводе с женой, затем Роуз вознамерился усыновить своего юного валета и любовника, чтобы передать ему при совершеннолетии титул испанской аристократии. После участия в какой-то драке он попал в военной госпиталь, затем влип
Случались длительные поездки с различными друзьями — в Испанию в 1952 году с Джо Бэрри и его женой. На следующий год опять в Испанию, на сей раз с супругами-американцами Напик. В 1948 году чета Напик переехала в Париж, Гарольд совершенствовал музыкальное образование, а его жена Вирджиния работала в американском посольстве. В 1957 году Дональд Сазерленд с женой взяли Элис в путешествие по городкам в долине Луары.
Среди новых знакомых следует выделить Доду Конрада (Конрад Фрёйнд), оперного певца, который принял самое непосредственное участие в судьбе Токлас в последние годы ее жизни.
С Додой Конрадом Элис познакомилась при довольно неожиданных обстоятельствах. Однажды Конрад оказался в очереди в кинотеатр. Впереди себя он заметил старую маленькую женщину с неподражаемой пышной шляпкой, увенчанной страусиными перьями, в странных желтых сандалиях. Конрад немедленно распознал одиозную и известную фигуру Токлас. Видя, что она запуталась, в какую кассу ей надлежало обратиться с пригласительным билетом, он помог разобраться. Себя он не назвал. Оба уселись в зале рядом и побеседовали до начала фильма. По окончании Конрад опять помог Токлас, на сей раз с такси. Благодарная Элис представила себя и заметила: «Ваше имя должно быть Дода, поскольку вы удивительно похожи на певца Доду Конрада». Польщенный, Конрад напросился в гости. Спустя неделю он появился на улице Кристин 5, подивился на шедевры, все еще украшавшие стены, на дорогой серебряный чайный сервиз; насладился сэндвичами и пирожными, непринужденной радушной атмосферой.
Токлас проживала вместе с преданной служанкой Мадлен в квартире, по словам Конрада, «высокого класса».
В беседе выяснилось, что предки Токлас и Конрада, польского еврея, жили довольно близко друг от друга. Расчувствовавшись, Элис ‘потеряла’ бдительность и сообщила, что ребенком посетила деда с отцовской стороны, который был ни много ни мало — раввином в местечке Острув (Ostr'ow). Токлас в своей автобиографии То, что запомнилось,касаясь этой поездки, забывает упомянуть эту немаловажную деталь. Немаловажную потому, что принимая католичество, утверждала, что не перешлав него, как следует из ее прошлого, а как бы вернуласьв лоно церкви.
Естественно, Токлас рассказала о жизни с Гертрудой, отметив «простые и человеческие отношения между лесбиянками».
Мать Доды была примерно того же возраста, что и Элис, а потому он пригласил к себе Токлас, и обе женщины подружились.
Друзья неоднократно пробовали уговорить Элис написать свои воспоминания, но безрезультатно. Время для них еще не наступило. Зато еще в 1947 году возникла мысль издать поваренную книгу, о чем Токлас поведала Уайлдеру. Она собирала свои рецепты, кое-что заимствовала из старых книг. Издательство Харперсогласилось напечатать книгу, но потребовало увеличить ее объем в два раза. Элис пришлось обращаться к друзьям за дополнительными рецептами. Им она посвятила отдельную главу, озаглавленную Рецепты от друзей.Пытаясь обеспечить солидный тираж, издательство рекомендовало расцветить описание эпизодами из жизни. Книга под названием Поваренная книга Элис Б. Токласвышла из печати в 1954 году и была переведена на многие языки. Иллюстрировал ее не кто иной, как Франсис Роуз. Впрочем, рекламу обеспечило одно блюдо с использованием гашиша, включенное в книгу по совету приятельницы. В американском издательстве редакторы удалили каверзный рецепт, а в британском не заметили. Разразился, разумеется, скандал, способствовавший, как и следовало ожидать, объему продажи.
Вспоминая былое в конце книги, Токлас заметила с иронией и, возможно, обидой, что лишь два друга верили в ее способности писать. Но имен не привела.
В 1956 году по приглашению нескольких организаций она отправилась в Бельгию, где прочла лекцию Воспоминания об улице Флерюс.
А следом, спустя два года, появилась вторая ‘рецептурная’ книга Ароматы и вкус прошлого и настоящего(книга писалась несколько лет с помощью литературного сотрудника журнала House Beautiful).Никаких воспоминаний на сей раз, чисто кулинарная тема. В том же году она начала сотрудничать с Максом Уайтом, старым приятелем, согласившимся помочь ей написать собственные мемуары. Проработав, однако, несколько месяцев, Макс Уайт отказался продолжать — он понял, что Токлас упрямо сворачивает на воспоминания о жизни Гертруды Стайн. Тем не менее, в 1963 году короткая (186 страниц) мемуарная запись То, что запомнилось,в сотрудничестве с редактором издательства Робертом Лешером, вышла из печати. Написанная в стиле Автобиографии,книга в значительной своей части повторяет сказанное в ней. Говоря о работе над воспоминаниями, Элис заметила: «Я — ничто, кроме памяти о ней [Гертруде]». Так-то оно так, да только читая То, что запомнилось,ощущаешь за каждой строкой невысказанные слова Токлас: «Это же самое я писала и в Автобиографии».
В том же году появились и две статьи Элис — одна 50 лет французской модыв журнале Атлантик,вторая по вопросам политики — Улица Дофин отвергает революцию.Элис анализирует смутное время в Париже, вызванное войной за независимость в Алжире, и волнения алжирцев, поселившихся в Париже.
Долгие годы Элис вела довольно обеспеченную жизнь, иногда позволяя себе даже роскошествовать: посещала фешенебельные рестораны, покупала дорогие духи, дизайнерскую одежду, а впоследствии делала крупные пожертвования церкви. Хотя имелась опись имущества квартиры на улице Флерюс, она ухитрялась что-нибудь продавать, но постоянно выражала желание сохранить всю коллекцию целиком, надеясь пристроить ее в картинной галерее Йельского университета. С согласия Аллана Токлас продала в 1947 году три картины — Челищева ( Портрет Элис Токласи натюрморт Виноград)и Кристианса Тонни Пьяный Корабль.В 1954 году Токлас сбыла без шума и по заниженной цене серию рисунков Пикассо (1903–1907), около 40 листов, бывших на выставке в Париже.
Постоянный посетитель демонстрации мод, она одевалась со вкусом, заказывала одежду у любимого дизайнера Пьера Балмена. Оперы и концерты по-прежнему оставались для нее важными социальными событиями. Несмотря на миниатюрную фигурку, она доминировала везде, где появлялась. Вот как описывает Токлас журналистка Поппи Кеннон, помогавшая ей в середине 50-х годов в работе над книгой о рецептах:
В самых фешенебельных местах, как Максимили Ле Мутьена Сен-Жермен или на дегустации в виноградниках Коньяка или Шампани, где мы бывали вместе, все головы поворачивались в ее сторону. И не имело значения, тихо или медленно она говорила, все слушали.
Со старостью пришло и осознание смерти. Что же делать? Она как-то напомнила Вирджилу Томсону слова Гертруды: «Когда еврей умирает, он мертв». Неужто не предвидится встречи с Гертрудой? То ли дело католичество! Токлас, живя в отрыве от семьи, не практиковала ни иудейство, ни католичество. В воспоминаниях многих, посещавших знаменитую пару, трудно найти упоминание о наличии у них сколько-нибудь серьезных религиозных отправлений. Элис нигде в своих книгах и статьях не упоминает о своем происхождении или вероисповедании. Лишь однажды проскочила оговорка в письме к Томсону. Говоря о евреях, она написала ‘мы’. Гертруда же, не стесняясь, в своих записях называет Элис «моя маленькая еврейка», «моя драгоценная еврейская детка». Элис пошла на заведомую ложь, утверждая в письме к Ван Вехтену (в декабре 1957 года), что в детстве (при родителях, регулярно посещавших синагогу!) ее крестили. Оправдывая беспардонность подобного утверждения, Токлас в другом месте описывает момент игры с подружкой-католичкой, которая якобы случайно окропила ее святой водой, что по канонам католицизма может считаться крещением.
Возможно, эта ложь упростила процедуру перехода в католичество. Неустанное обхаживание Бернара Фея, Дениз Азам и других приятелей-католиков сделали свое дело. В декабре 1957 года в 80-летнем возрасте Элис Токлас исповедалась и получила причастие. Отныне ей была обеспечена жизнь после смерти, желательно в раю. Бернар Фей добился успеха с Токлас, хотя потерпел явную неудачу со Стайн.
А как же вожделенная встреча с Гертрудой? В 1958 году Элис писала Вильяму Альфреду, американскому поэту и драматургу: