Жизнь и время Гертруды Стайн
Шрифт:
Подробности жизни в период 1942–1944 содержатся в книге Войны, которые я видела.Книгу Гертруда начала писать как дневник в период оккупации, дописывала каждый день и окончила немедленно после освобождения. Рукопись не перепечатывали, поскольку, как наивно полагала Гертруда, «если рукопись попадет к немцам, они не смогут разобрать ее почерк».
В книге дается достаточно правдивая, безыскусная картина жизни в вишистской и оккупационной зонах Франции без излишнего драматизма. Это своего рода очередная автобиография, поскольку туда вкраплены воспоминания о детских и юношеских годах, и одновременно дневник, с регулярными,
Зарисовки событий, встреч и бесед с жителями чередуются с размышлениями о тех войнах, которые случились при ее жизни: испано-американская, русско-японская, бурская война, китайско-японская, две балканские, война в Абиссинии, гражданская в Испании и, наконец, две мировые войны. Достаточно для одной человеческой жизни, бесспорно. Но ограничилась Гертруда всего лишь впечатлениями отдельного индивидуума, не прибегая к серьезному анализу и обобщениям. Зато появились религиозные мотивы, пророчества Святой Одили (Одилии) и т. п. В книге не найти упоминания о концентрационных лагерях, гибели миллионов людей и т. п.
Заключение Стайн о войнах: «Странная штука, эти войны, они должны быть различными, но это не так».
Легко проследить, как менялись настроения французов и стиль повествования в зависимости от положения на фронте. С теплотой она пишет о бойцах сопротивления, о маки, хотя иногда трудно разобрать, кто маки, а кто нет, все вооружены. Однажды спасаясь от шторма в придорожном кафе, она познакомилась с двумя испанцами, борцами за освобождение Франции. Они слышали о Хемингуэе, а при упоминании о дружбе с Пикассо встали и торжественно пожали ей руку.
Наконец, наступило освобождение юга Франции, начавшееся высадкой американских войск 15 августа на побережье между Тулоном и Каннами. «Мы поем Glory, glory, hallelujah [69] , — радостно записала Гертруда. — Все звонят, чтобы поздравить нас с днем рождения, который не сейчас, но мы все знаем, что они имеют в виду».
Пока власть и порядки менялись, Гертруда срочно дописывала книгу, а Элис без устали перепечатывала на машинке рукопись — пришла пора собираться в дорогу, назад в Париж.
69
Рефрен боевого гимна Республиканских войск во время Гражданской войны в Америке.
Первая встреча с американскими войсками состоялась 31 августа 1944 года. Отправившись за последними новостями в соседний Белли, женщины выяснили, что в городе появились американцы и якобы остановились в отеле. В переполненном отеле, заполненном французскими бойцами маки, мэром города и другими жителями, Гертруда обратилась к толпе: «Есть ли здесь американцы?». Их оказалось трое, и после дружеских объятий Гертруда пригласила соотечественников к себе переночевать.
А в это время в Билиньине и его окрестностях рыскал в поисках американской писательницы ее довоенный знакомый, молодой журналист Эрик Севарейд вместе с тремя коллегами. Наткнувшись на следующий день, 1-го сентября, на полковника Перри и узнав о местопребывании Гертруды, он упросил полковника не лишать его и товарищей журналистского хлеба, позволить им первыми сообщить в Америку необычную и радостную новость.
Вот как вспоминал встречу Севарейд:
Знакомая коричневая вельветовая шапочка висела над входом, но собачка, откликнувшаяся на звонок, не была той же самой собачонкой, которую я помнил по Парижу. Гертруда встретила нас криками и медвежьими объятиями. Элис Токлас — кошечка — все та же хрупкая, маленькая, что-то нежно шепчущая, заметно ссутулившаяся… Мы, конечно, проговорили вечность. Говорила скорее Гертруда, а мы слушали, и то была прежняя дружеская беседа.
На следующее утро все главные газеты Америки сообщили основную новость дня: «Найдена Гертруда Стайн. Только что закончила книгу».
Спустя два дня Севарейд привез Гертруду в Вуарон, в 65 км от Кулоза, где располагался американский центр радиовещания, и она произнесла речь, обращаясь к народу Соединенных Штатов:
Что за день сегодня, что за день был позавчера, что за день! Могу уверить каждого, что никто из вас не представляет, что означает родная земля, если вы на годы от нее отрезаны.
Речь продолжалась около получаса и закончилась словами: «Я так счастлива говорить с Америкой, так счастлива!». Отдала она должное и французам, сражавшимся в маки. «Глаза обеих престарелых женщин светились, как у детишек на пикнике», — вспоминал Севарейд.
Гертруда Стайн не упустила возможности передать с журналистами только что отпечатанную рукопись книги Войны, которые я виделав Нью-Йорк, издательству Рэндом Хаус.
В сентябре 1944 года телеграммой дал о себе знать Ван Вехтен, и переписка возобновилась. Все предвоенные и послевоенные годы Ван Вехтен по-прежнему прилагал массу усилий, ‘продвигая’ публикации ‘малышки Вуджюмс’. После всеамериканского тура это стало делать легче.
Он едва ли не первый прочел ее книгу Войны, которые я виделаи в полном восторге написал: «Ты танцуешь свой танец в этой грандиозной книге. Мне жаль, что Гершвин умер, вот бы он написал музыку на эти страницы».
Освобождение, кроме радости, принесло и огорчение: ее верного друга Бернара Фея арестовали в августе 1944 года за сотрудничество с германскими властями в период оккупации Франции и предали суду за коллаборационизм, антисемитизм и прочие порочащие деяния. Фею ставилось в вину прямое участие в смерти сотен членов масонских лож [70] .
Общество т. н. вольных каменщиков представляло собой скрытую и достаточно мощную организацию во Франции.
70
С 1940 года Фей числился официальным агентом Гестапо, занесенным в разряд VM FRI (Vertrauensmann Franz"osisch — заслуживающий доверия француз).
Масонство практиковало либеральные и демократические принципы. Члены каждой ложи были крепко спаяны друг с другом и оказывали всестороннюю помощь членам своего братства. Религией как таковой масонство не является, и члены ложи могут при желании исповедовать любую религию, в том числе и иудейскую, но клерикализм не приветствовался. Либерализм, как и секретность организации, всегда вызывали гонения церкви и правителей тоталитарных государств, а наличие в масонских организациях евреев (в весьма незначительном количестве) давало повод обвинить общество в проникновении ‘еврейского’ менталитета. ‘Жидомасонство’ — любимый термин черносотенцев всех времен, стран и религий.