Жизнь из грязных кусочков… Я создал себе сам!
Шрифт:
Володя Морозов.
А он, как верный муж-одномандатник,
никогда не изменял своей жене…В. Высоцкий
Познакомился я с ним в далёком 1971 году, когда он пришёл на танцы вместе с Сашкой Трощим. Смотрю, чуть в отдалении стоит крепко сбитый коренастый блондин. Познакомились и наша дружба длилась более 42 лет, до самой его смерти в 2013 году. Как оказалось, он приехал из далёкого Уральска после семейной трагедии, все его родители погибли и его 16 летнего пацана отправили к тётке к нам в город. Жил он на улице Интернациональной у тётки, возле места нашей тусовки на улице Садовой. Всем нам бесшабашным было по семнадцать-восемнадцать лет и жизнь нам казалась бесконечной. Володя сразу выделялся своей серьёзностью и целеустремлённостью, эдакий, суровый, вытесанный из гранитной скалы, парень. Чуть покурил, потом решительно бросил и больше никогда не курил. Пил умеренно и никогда не любил это дело.
Мы три Санька были оторви и выбрось, вообще без тормозов, пили, покуривали, дрались, девчонок портили, Володя в наших междусобойчиках участвовал редко, но никогда не бросал нас ни в драках, ни в походах на танцы, ни в наших праздниках с выпивкой, ни в какой-либо работе, был ответственным и доводил любое дело до конца. С ним было не просто работать, ленивых и неумех он не любил и старался с ними дела не иметь. Всегда был чисто и модно одет, выбрит, носил пшеничного цвета усы и не отличался многословностью. Мы его считали человеком загадкой. Мало о себе говорил, больше слушал и мотал на ус. После семейной трагедии он с трудом, вернулся к нормальной жизни, отогрелся, через 4 года закончил местный Политехникум и пошёл работать.
Основательность Володи нам была хорошо известна. Авторитет себе он зарабатывал долго и упорно. Работал как вол, своим домочадцам и нам спуску не давал. Я и Санек Влас это испытали на своей шкуре, когда работали у него в бригаде в ПМК-109. Мы вчетвером очень крепко сдружились, по большому счету, нам никто больше был не нужен. Весело проводили все свободные дни у Санька Трощего в саду. Потом наступила эра мотобайкеров. Мы приобрели правдами или неправдами мотоциклы, я упёр Яву для себя и мотороллер «Турист» для Сашки Трощего, Иж-Спорт купил Володя сам, но прав ни у кого не было, да они и не нужны были тогда, на весь город у нас было всего два гаишника.
Володя прекрасно знал, чем я занимаюсь, но никогда, ни единым словом, не упрекнул меня. Просто говорил, я бы с тобой пошёл в разведку, но на другое не уговаривай. Как-то в один из дней, приятно расположившись в саду, мы лениво цедили холодное пиво, я попросил его помочь в одном щекотливом деле. Он, подумав, сказал, – Санек, мы с тобой на эту тему уже говорили, – голос Володи стал стальным, – такая жизнь не для меня. Ты знаешь, я не трус, просто очень ценю домашний уют, каким бы плохим или хорошим он не казался, я тебе помогу, но это будет первый и последний раз! Сказал, как отрезал! Больше я старался не посвящать его в свои стрёмные дела.
Он частенько нам говорил, – Так, Санёк и ты Шурик, вы для меня лучшие друзья, но только после работы, а на производстве вы такие же, как все, но из-за нашей дружбы, спрос с вас будет особенный. И мы старались за двоих. Мы работали оба сварщиками, бетонщиками, слесарями, монтажниками, а я ещё прихватывал электромонтажную часть. Пахали в командировках в нечеловеческих условиях, при любой погоде и работа была не нормирована во времени. Отдыхать он нам не давал, если выдавался свободный день-два, мгновенно находил левую работу на стороне, и мы впрягались в новую работу без возражений. В результате деньги у нас были всегда. Но и пили мы всегда, правда в основном пиво и только после работы. Пьяниц он не любил. К тому же, на такой жаре ничего кроме пива, организм не принимал.
С его помощью, я получил по блату первую в своей жизни жилплощадь, это была просторная трёшка в посёлке ПМК-109 и стал его соседом. Кстати, Сашка Власов тоже получил там же квартиру не без помощи Володи. Не скрою, мне очень тяжело давалась дружба с этим непростым человеком, порой разругавшись в пух и прах, мы не разговаривали неделями, но Володя никогда не мог долго сердиться, он первым находил нужные слова, которые на нет сводили все наши обиды. Как-то, в 1983 году решил я купить автомобиль, пепелац так себе, печально известный "Запорожец", но Володя отнёсся к этой покупке очень серьёзно. Мы прикинули свои финансовые возможности, нам основательно не хватало денег, при цене "Запорожца" в пять тысяч четыреста девяносто рублей, мы наскребли всего три с половиной тысячи рублей. На следующий день, рано утром, он пришёл ко мне домой и говорит:
– Давай вставай, одевайся, есть полезная для тебя тема.
– Куда Володя, дай же поспать, неугомонный?
– Так, давай прекращай, тебе машина нужна?
– Нужна, – говорю, – машина решила бы многие мои проблемы!
– Так какого рожна ты праздно разлёгся? Собирайся, едем в Булунгур, в пригород Самарканда, а это семьдесят километров. Делать нечего надо ехать. Он ни за что не отстанет. Володя шутить на эту тему не любил. Приехали, и он там нашёл каких-то родственников жены и занял недостающие деньги. Но четыреста девяносто рублей все равно не хватало, и я поехал к моим новым знакомым, Надежде и Сергею, о них я ещё расскажу, они собирали в шампанских бутылках десятикопеечные монеты, выгребли все до копейки.
Так он мне помог купить первый мой автомобиль. Много лет спустя, в феврале 2013-го я стоял у гроба Володи в Ульяновске и не смог сдержать слёз, – Господи, да что это такое? Я же старше вас, мне должна быть первому уготована крышка гроба. Как это может быть? Вы три моих друга ушли раньше меня! Ка жить дальше? Ужас! Если бы все это произошло где-нибудь в Чернобыле или на поле боя, во время атаки, было бы ясно и главное – было бы горько, а здесь в мирное время, умереть от банального инсульта в 59 лет, просто не укладывалось у меня в голове. Но селяви! Мне очень их не хватает, особенно мудрого и надёжного Володи Морозова! Вот уже более десяти лет моих друзей нет рядом. Эти люди настолько сроднились со мной, что стали частью меня. Мне никак не удаётся их забыть и садясь за праздничный стол я первый тост всегда поднимаю за них.
Сашка Борода
Наша автомобиль мчится по ночной, слегка мокрой загородной трассе, на спидометре около сотни. За рулём «Нивы», чуть подавшись вперёд и неестественно ровно выпрямив спину, сидел ещё один мой друг детства, Сашка Борода. С ним я познакомился ещё до встречи с моими тремя друзьями, когда нам было лет по двенадцать. Он смотрел, чуть прищурившись, на мелькающие в свете фар толстые стволы карагача, отдалённо напоминающие спины крепких мужчин, облачённых в тёмные телогрейки. На блестящую от дождя дорогу и лениво провожал взглядом судорожно дёргающиеся по лобовому стеклу щётки очистителей. Время от времени он отрывал руку от баранки и прикасался ею к глазам, ночь была – хоть глаза выколи.
Часы показывали половину второго ночи. Редко, с притушенными фарами, проносились встречные автомобили. Слепящий свет встречных машин лишь чуть разрезал ночную мглу и на недалёкое расстояние прорывал стену дождя. Санек увидев сполох света, предупредительно убирал дальний свет, но скорость при этом не сбавлял. То же делали и водители встречных машин. Он от рождения был неразговорчив и редко болтал по пустякам. Это качество характера многим не нравилось, но мне, вот уже много лет, было по душе это редкое качество. Он как бы своим поведением утверждал, что не надо лезть в душу человеку, у которого и так на душе кошки скребут.