Жизнь коротка
Шрифт:
По мере развития игры пожилой тартешец задумывался все чаще и дольше. Красный властитель торопливо перемещался по вертикалям и горизонталям своей крепости, пытаясь укрыться от атак Дохнора, а его стражники суматошно метались по диагоналям, чтобы блокировать фигуры синих. Наконец Дохнор сдвоил свои пушки и объявил:
— Все.
Бентер мрачно кивнул. Умело пользоваться пушкой (аналогичная фигура у красных называлась катапультой) очень трудно: она могла двигаться и по горизонтали, и по вертикали, но лишь обязательно перепрыгивая через какую-нибудь фигуру. Сейчас красному властителю угрожала задняя пушка, однако стоит Бентеру закрыться стражником или одной из колесниц, как в полную силу заработает передняя.
— Недурно сыграно. — Бентер встал из-за стола и направился в спальную комнату.
— Может, кто хочет поиграть? — обратился Дохнор к зрителям.
Мобли, сын Сопсирка, покачал головой.
— Хотел — пока не увидел, как вы играете, — признался Рэднал. — Я не против сразиться с более сильным соперником, если есть хоть малейший шанс на победу. Даже когда проигрываешь, чему-нибудь учишься. Но вы меня просто разгромите, слишком разные уровни.
— Как угодно. — Дохнор сложил боевую доску, ссыпал фигурки в мешочек, затем убрал доску и мешочек на полку. — Тогда я спать.
Он удалился в выбранную им спальную комнату.
Рэднал и Мобли взглянули друг на друга, потом на боевую доску. По молчаливому обоюдному согласию оба решили, что, раз уж они не рискнули сразиться с Дохнором, играть друг с другом сейчас будет некрасиво.
— Как-нибудь в другой раз, может быть, завтра вечером, — сказал Рэднал.
— Разумеется. — Мобли зевнул, демонстрируя безупречные зубы, которые казались белоснежными на фоне его коричневой кожи. — К тому же я совсем замотался… нет, правильно по-тартешски сказать «вымотался», да? Увидимся утром, Рэднал.
Биолог едва сдержал свое раздражение — Мобли опять забыл вежливое обращение «вез». Когда Рэднал впервые столкнулся с иностранцами, ему вообще казалось, что его намеренно оскорбляют. Теперь он понимал, что им трудно справиться с тартешским, но все равно не мог не замечать упущение.
В комнате Дохнора зажегся тусклый свет — читальная лампа на батарейках. Моргафец, однако, не читал. Он сидел на койке, прислонившись спиной к стене и держа на коленях альбом для зарисовок. Слышно было слабое поскрипывание угля по бумаге.
— Что это он делает? — прошептал Фер вез Кантал. Двадцати лет мирного сосуществования оказалось недостаточно, чтобы приучить большинство тартешцев доверять островному соседу.
— Рисует, — так же тихо ответил Рэднал; никто из них не хотел привлекать внимание Дохнора.
Ответ должен был бы прозвучать вполне невинно. Однако прозвучал иначе.
— Судя по документам, он художник.
И опять тон вкладывал в слова совсем иной смысл.
— Если он шпион, Рэднал вез, то взял бы с собой камеру, а не рисовальный альбом. Каждый турист берет в Парк камеру, он бы и не выделялся!
— Верно, — кивнул гид, — но Дохнор ведет себя и не как художник. Он ведет себя как член высшей военной касты. Ты же сам слышал — он дал обет их Богине.
Фер вез Кантал пробормотал что-то малоприличное про моргафскую Богиню, перед этим, однако, еще больше понизив голос. Офицер из Моргафа, услышав оскорбление в адрес Богини, мог бросить вызов. А в Тартеше, где дуэли были запрещены, попросту убить. Так или иначе, он не пропустит оскорбительную фразу мимо ушей.
— Мы ничего не можем с ним сделать, — сказал Жозел вез Глезир, — пока не установим точно, что он действительно шпионит.
— Верно, — согласился Рэднал. — Вот уж чего не нужно Тартешу, так это дать моргафцам повод для дипломатического инцидента.
Он подумал, что может случиться с человеком, который так опростоволосится. Наверняка ничего хорошего. Потом ему в голову пришло еще кое-что.
— Кстати о Тиране… Вы знаете, что у нас в группе — свободная Тогло зев Памдал?
Жозел и Фер хором присвистнули.
— Хорошо, что предупредил, — сказал Жозел. — Мы окружим ее заботой и вниманием.
— По-моему, она равнодушна к подобным вещам, — промолвил Рэднал. — Относитесь к ней вежливо, разумеется, но не переусердствуйте.
Жозел кивнул.
Фер никак не мог выбросить из головы проблему Дохнора из Келлефа.
— Если он и правда шпион, то что он делает в Котлован-Парке? Не мог найти объекта поважнее?
— Я и сам об этом думал, — кивнул Рэднал. — Может быть, это у него прикрытие. Кто знает, куда он отправится потом?
— По крайней мере я знаю, куда я отправлюсь, — сказал Жозел, зевая. — Спать. А вы, если хотите, можете болтать о шпионах хоть всю ночь!
— Нет уж, спасибо, — ответил Фер. — Только сумасшедший шпион — да еще шпион на отдыхе — поедет на экскурсию в Котлован-Парк. Если он спятил, нам незачем о нем беспокоиться, а если он просто в отпуске, то опять же это не наше дело. Так что я тоже спать.
— Если вы думаете, что я останусь тут болтать сам с собой, то вы оба спятили! — сказал Рэднал.
Три тартешца встали. Читальная лампочка Дохнора из Келлефа погасла, и его комната погрузилась в темноту.
Рэднал притушил свет в гостиной и со вздохом улегся на мат. Говоря по правде, он предпочел бы сейчас оказаться где-нибудь в поле, в спальном мешке под противомоскитной сеткой… Впрочем, скоро его храп присоединится к храпу других туристов.
И тут у входа в его комнату возникли два женских силуэта. Ради всех богов, только не это!
— Вы что, в сон не верите? — закатив глаза, пробормотал биолог.
Эвилия тихо рассмеялась — или, возможно, это была Лофоса.
— Зачем же спать, когда есть более интересные занятия? — сказала Лофоса. — Кроме того, у нас появились новые идеи. Хотя, если ты устал, мы можем посмотреть, кто еще сейчас не спит.
Рэднал собирался сказать что-то вроде «Да пожалуйста, и не забудь прихватить с собой Эвилию». Однако с удивлением услышал собственный голос: «Нет, останьтесь». Прошлая ночь оказалась более увлекательной и поучительной, чем можно было представить себе в самых диких фантазиях, — как раз то, что воображали люди, говоря о некоторых дополнительных преимуществах работы экскурсовода. До сих пор Рэднал считал все эти истории чистой выдумкой; за два года работы гидом у него даже легкого флирта с туристками не было. Теперь же… Он невольно улыбнулся, почувствовав свою реакцию.