Жизнь коротка
Шрифт:
В конце коридора находился лифт. Филипп ввел гостью внутрь и нажал на кнопку, не давая разглядеть этаж.
— Желаю удачи, Дороти.
— Спасибо, Филипп. Каких тем следует избегать?
— Ну… Не говори с ним о геморрое.
— Мне бы и в голову не пришло…
Он улыбнулся.
— Наш уговор об обеде в среду остается в силе?
— Если ты не предпочтешь ужин.
Он слегка поклонился и отступил назад.
Двери лифта закрылись, и она тут же забыла о существовании Филиппа. «Создания разумные неисчислимы; я клянусь спасти их. Пагубные страсти несметны; я клянусь искоренить их. Правда безгранична; я…»
Двери лифта снова открылись, прерывая клятву Бодисатвы. Дороти даже не почувствовала остановки; но догадалась, что опустилась по крайней мере на сотню метров.
Комната оказалась просторнее, чем она ожидала. И в этом огромном помещении царило большое механическое кресло; оно будто царило и над тем, кто в нем сидел. Обманчивое впечатление. Невзрачный владелец кресла на самом деле свободно распоряжался не только этим колоссальным домом, но и в значительной степени всей страной.
В комнате шла симфония ароматов, пассаж корицы из «Детства» Булашевского, ее любимое место; это придало ей смелости.
— Добрый день, сенатор.
— Здравствуйте, миссис Мартин. Счастлив приветствовать вас у себя дома. Прошу простить — не могу подняться.
— Вы так любезны, что согласились принять меня.
— Человек моего возраста в состоянии по достоинству оценить общество столь очаровательной и умной женщины, как вы.
— Сенатор, когда мы начнем разговор?
Он нахмурился и приподнял жидкую бровь.
— Не хотелось бы долго заниматься словоблудием. Ваш любезный прием обошелся мне в три тщательно подстроенные услуги и кругленькую сумму денег. Принимаете вы меня с нежеланием. Мне известно о восьми ваших любовницах; я по сравнению с любой из них жалкая замарашка. У нас нет времени, а дело — неотложной важности. Может быть, начнем?
Она затаила дыхание. Все, что ей удалось узнать о сенаторе, говорило о правильности такого подхода. Но так ли это?
Застывшее лицо разошлось в улыбке.
— Немедленно. Миссис Мартин, вы мне нравитесь, и это правда. Правда и то, что времени у меня мало. Чего вы хотите?
— Не догадываетесь?
— Пожалуй. Но я терпеть не могу догадок.
— Я категорически возражаю против законопроекта С-896.
— Мне это известно. Однако я допускаю, что вы пришли предложить сделку.
Она постаралась скрыть свое удивление.
— Какую же? Что дало вам основание так думать?
— Вы возглавляете очень крупную и влиятельную организацию, не стесненную средствами. Но кое-что мне непонятно.
— Что именно?
— Ваша цель. Ваши аргументы шатки и неубедительны, и все-таки вы продолжаете упорствовать. Мне неоднократно доводилось видеть людей, позиция которых казалась нелогичной. Однако всякий раз, стоило лишь копнуть поглубже, обнаруживалась истинная причина, скрытая логика. Здесь же… С-896 явно полезен и выгоден группе, которую, по вашим словам, вы представляете, — людям искусства. Вот и задумываешься невольно, какова ваша истиннаяцель. Допускаю, что вы уступите это дело об авторских правах в обмен на то, чего действительно побаиваетесь.
— Сенатор, я действительно выступаю от имени всех людей искусства и — в более широком смысле…
Он скривился.
— …«от имени всего человечества». Право, миссис Мартин, увольте.
— Знаю, эту фразу вы слышали чересчур часто, да и сами произносили нередко. — Сенатор мрачно усмехнулся. — Но как раз сейчас это сущая правда. Я уверена, что, если С-896 будет принят, человечество ожидает тяжелое потрясение.
Он поднял тонкую высохшую руку и оттянул нижнюю губу.
— Теперь, уточнив вашу позицию, я смогу сэкономить для вас немало денег — завершив встречу и вернув соответствующую часть суммы за неиспользованные минуты аудиенции.
У нее словно все оборвалось внутри, но голос прозвучал холодно и спокойно:
— Не поняв даже скрытую логику наших аргументов?
— Было бы жестоко и бессмысленно заставлять вас зря тратить время. Видите ли, я не могу вам помочь.
Она хотела закричать, но тут же взяла себя в руки. «Спокойно, еще не все потеряно», — шептала какая-то частица разума; а другая твердила, что такой человек не бросает на ветер слов «не могу». Но он навернякаошибается. Не исключено, что это начало торга…
Ни следа внутреннего смятения не выражалось на ее лице.
— Сэр, я пришла сюда не для того, чтобы предлагать сделку. Я всего лишь хотела сообщить вам лично, что наша организация собирается сделать денежное пожертвование в размере…
— Миссис Мартин, пожалуйста! Я не могу помочь вам. Независимо от размера пожертвования.
— Сэр, это весьма крупная сумма.
— Не сомневаюсь. Не имеет значения.
— Сенатор, почему?! — Она знала, что ей не следовало спрашивать.
Он нахмурился.
— Послушайте, — начала она, уже не в силах подавить отчаяние. — К черту деньги! Я не брошу свое дело, не убедившись в полной его безнадежности. Ответить — быстрейший способ выдворить меня из кабинета. Вам известно, что при мне нет записывающих устройств. Скажите!
Так же нахмурившись, он кивнул.
— Что ж. Я отказываюсь от вашего пожертвования, потому что уже принял предложение другой стороны.
Самый ужасный ее кошмар воплотился. Все кончено. Паника и напряжение исчезли, замененные скорбью столь великой, что сердце ее чуть не остановилось.
Слишком поздно! О Боже, я опоздала!
— …чувствуете, миссис Мартин? — говорил старик, и искреннее участие звучало в его голосе.
Она призвала на помощь все свое самообладание.
— Хорошо, сэр, спасибо. Благодарю вас за прямой ответ. — Она встала и разгладила юбку. — И за…
— Миссис Мартин.
— …любезное гостепр… Да?
— Поделитесь вашими соображениями. Почему я не должен поддерживать С-896?
Она моргнула.