Жизнь Людовика XIV
Шрифт:
Спустя две недели после выезда из Лиона двор прибыл в Париж. Madam Royale, с которой королева объяснилась вполне откровенно насчет дона Антонио Пиментелли, возвратилась в Савойю, получив формальное обязательство, что если король не женится на инфантине, то вступит в брак с принцессой Маргаритой. Что касается короля, то он во всем видел отсрочку женитьбы и возможность вновь предаться удовольствиям, а также своей любви к Марии Манчини.
В это время старик Корнель собирался поставить на сцене своего «Эдипа», а под покровительством герцога Анжуйского Мольер ставил в Пти-Бурбон свои пьесы. Начинали приобретать известность два совершенно различных автора —
Тем временем дон Антонио Пиментелли, затворившись в доме Мазарини, вместе с ним разрабатывал условия договора, долженствовавшего упрочить мир в Европе, ибо взаимоотношения Франции и Испании имели исключительное значение. Впрочем, решить что-либо окончательно без личного совещания министров было невозможно, почему пришлось назначить свидание между Мазарини и Луисом Гаро на границе двух королевств; оставался пока не выясненным вопрос — на каком берегу реки, французском или испанском, должно было состояться свидание.
Мазарини оставалось выполнить еще одно важное дело.
Его давно уже обвиняли — сама королева имела в связи с этим очень серьезные опасения — что он ищет французский престол для своей племянницы. Это могло быть справедливо пока министр не видел особой пользы для Франции от союза с Савойей или Португалией, но все изменилось с прибытием дона Пиментелли. Поэтому кардинал решил всеми силами постараться прекратить отношения между королем и Марией Манчини и отнять у них если не чувство, то надежду на счастье. А сделать это было очень непросто: власть, которую Мария приобрела над королем, была тем больше, что она была обязана ею не красоте, Но уму и обаянию. Луи XIV не принял предложенного министром разговора, но заговорил о бракосочетании с его племянницей.
— Государь! — сказал Мазарини. — Если бы ваше величество могли на это решиться, то я скорее собственными руками вонзил бы кинжал в грудь Марии, чем согласился на брак, который противен достоинству короны и интересам Франции, и если вы будете настаивать, то заявляю вам, что сяду со своими племянницами на корабль и увезу их за море!
После некоторого сопротивления убеждения кардинала взяли верх и отъезд девушек был назначен на 22 июня. Накануне вечером король пришел к матери совершенно расстроенный и они вдвоем удалились в ванную комнату. Через час король вышел с глазами, красными от слез; вслед за ним вышла королева, также вовсе расстроенная, и сказала г-же Моттвиль:
— Жаль мне короля! Он подавлен, но сохранил рассудительность, и я ему сказала, что со временем он будет благодарить меня за зло, которое я ему теперь делаю.
Страшное завтра наступило, наступил и час прощания, вот уже и ожидает карета, которая должна увезти трех сестер. Мария Манчини вошла к королю и нашла его в слезах.
— Ах, государь! — сказала она. — Вы, король.., и вы плачете.., а я уезжаю…
Но Луи XIV ничего не отвечал и, видя, что всякая надежда исчезла, девушка гордо вышла, села в карету, в которой ее уже ожидали сестры Гортензия и Анна-Мария, и уехала в Бруаж, печальное место ссылки. Король поехал провожать и по дороге остановился и стоял, пока карета не скрылась из виду. Потом он возвратился к королеве, а некоторое время спустя уехал в Шантийи, чтобы укрыться в уединении со своими воспоминаниями и горем.
Через четыре дня кардинал собрался на конференцию с испанцами; его свиту составляли
В тот день, когда кардинал прибыл в Сен-Жан-де-Люц, двор выехал из Фонтенбло, отправляясь на юг, и при отъезде король добился от матери согласия на то, что при проезде через Коньяк ему будет дозволено увидеться с Марией Манчини. Свидание не доставило влюбленным ничего, кроме новых горьких слез, после чего Мария вернулась в Бруаж, а король продолжил путь в Бордо.
Переговоры с испанцами были продолжительны. Стороны долго не могли согласиться относительно возвращения принцу Конде его имений и почестей; потом спорили о каждом городе, который надобно было взять или уступить. Мазарини со своей итальянской тонкостью и твердостью разрешал вопросы, которые предлагал Луис Гаро, и хотя чувствовал, что в этих непрерывных ночных заседаниях он теряет здоровье, крепился до тех пор, пока все не было улажено к великой пользе для Франции.
Мирный договор заключал 124 статьи, каждая из которых была рассмотрена обоими министрами на острове Фазанов, и установлял вечный дружественный союз, равенство в отношениях и беспошлинность торговли. Договор включил длинный список городов и областей, закрепляемых за сторонами; испанский король отказывался от прав на Эльзас и другие земли, приобретенные им по Мюнстерскому договору, а Франция, со своей стороны, возвращала некоторые владения в Нидерландах, Бургундии, Италии и Испании.
Относительно принца Конде договорились, что поскольку он раскаялся в своих поступках и обещал загладить прошедшее совершенным повиновением воле короля, то ему следовало, обезоружив и распустив свои войска, вернуться во Францию и вступить в свои прежние должности, для чего отводилось два месяца. Залогом союза и доброй дружбы, которая должна была соединить оба королевства, объявлялась инфантина Мария-Терезия, старшая дочь испанского короля.
Оба экземпляра договора подписывались соответственно на столах обоих министров, а брачный договор — на столе дона Луиса Гаро с тем, чтобы предоставить невесте честь заключить его у себя. По нему в приданое инфантине назначалась сумма в 500 000 экю золотом, которую предполагалось выплатить в три срока, за что она формально отказывалась от всяких притязаний на наследство отца и матери, и ни она,
Ни ее дети не могли уже быть наследниками владений его католического величества даже в случае отсутствия у него законных наследников. Само бракосочетание назначалось на май — июнь 1660 года.
Ожидая окончания переговоров, двор переехал в Тулузу, куда прибыл и кардинал Мазарини, очень утомленный и больной. Он провел три месяца на острове Фазанов, в месте весьма нездоровом, занимаясь по 12 часов в сутки несмотря на мучившую его ужасно подагру. После недели отдыха двор отправился на зиму в Прованс, в город Э.
В это же самое время принц Конде выехал из Брюсселя с женой, сыном и дочерью. В Куломье их встретили герцог и герцогиня Лонгвиль, после чего герцог Лонгвиль отправился предупредит двор. Принц Конти, узнав, что брат находится в Ламбезе, приехал к нему вместе с маршалом де Граммоном и привез его к королю и королеве, которым кардинал представил знаменитого мятежника так, чтобы при этом не было никаких свидетелей. Принцесса де Монпансье собралась было присутствовать при этом свидании, но королева предложила ей прогуляться, поскольку принц просил, чтобы при его представлении никого не было.