Жизнь Маркоса де Обрегон

Эспинель Висенте

Когда был осуществлен этот хитроумный план, я взял порох из всех пороховниц, и пока мои товарищи поднимались к щели и спускались к лодке, я заложил мину под ногами идола, так как было много отверстий, в которые можно было ее заложить. Хорошо закрыв ее и приложив к ней зажженную веревку меньше чем в пядь длиной, я поднялся по лестнице и прыгнул в лодку. Мы отплыли на веслах настолько, чтобы быть в безопасности, и едва мы остановились, чтобы посмотреть, что произойдет, как раздался столь ужасный грохот взорвавшейся мины, что взволновалось море и грохот разнесся по большей части острова, а идол так ужасно обрушился на плясавших, что раздавил полторы дюжины их. Остальные, видя, что тот, в кого они верили, умертвил их товарищей, пустились бежать, скрываясь в глубине острова. Таким образом, они покинули все пространство, какое было нам нужно, и мы высадились, крепко привязав лодку, и все одновременно бросились целовать землю, воздавая бесконечные благодарения Творцу ее за то, что Он дал нам возможность опять ступать по нашей стихии. И хотя мы были поражены опустошением, произведенным идолом, и нас могло бы удержать бывшее перед нашими глазами зрелище, потому что почва была покрыта этими огромными чудовищами, однако,

так как мы видели землю свободной от них, а голод и жажда нашли здесь чем удовлетворить себя, мы бросились на превосходнейшие плодовые деревья и к прекраснейшему источнику, который выбивался у подножия утеса, окруженный прозрачными чистыми брызгами.

Я удерживал своих товарищей, препятствуя им набрасываться на плоды и воду, чтобы они не заболели и чтобы не стало причиной смерти то, чего мы искали для поддержания жизни. Оглядываясь по сторонам, мы увидели одного великана из тех, на которых упал идол, еще живого, но разбитого и с переломленными ногами, так что он не мог двигаться. Знаками мы просили его сказать, где находятся запасы продовольствия, и он указал нам носом, так как не мог шевельнуть ничем другим, на пещеру, вход в которую был совершенно закрыт очень зелеными и густыми деревьями настолько, что они делали доступ в нее очень трудным, по крайней мере для туземцев, но не для нас. Позже мы узнали, что туда мог входить кто-нибудь только в том случае, когда нужно было достать продовольствие для всей общины, и то под угрозой наказания не есть из этих запасов в течение известного времени. Наконец мы вошли в пещеру, очень обширную и светлую внутри, со многими отдельными помещениями, где были прекрасно прокопченные рыба и мясо, множество кусков хорошо засоленного мяса, плоды крупнее и вкуснее орехов, употреблявшиеся вместо хлеба, и много других запасов, которыми мы нагрузили лодку. Наполнив еще дюжину мехов свежей и вкусной водой, мы вернулись к нашим товарищам, уже считавшим нас погибшими. Они все подкрепились, поев привезенной пищи и выпив превосходной свежей воды, и опять было отдано приказание, чтобы, оставив на корабле небольшую охрану для женщин из тех, которые уже побывали на острове, остальные на двух лодках отправились снова на остров, все время пользуясь концами и веревками, потому что иначе это было невозможно. Наполнив свои желудки пищей, а пороховницы порохом и взяв веревки, они присоединились к нашему отряду.

Глава XXII

Рассказ доктора Сагредо был прерван несколькими португальцами, которые с четырьмя тюками полотна шли из Вендехи по тропе, которая, по их мнению, была безопасна от разбойников, так как была проложена очень недавно. Но так как разбойники знали ее лучше португальцев, то они напали на них у самого входа в нашу пещеру, так что те, смущенные неожиданной встречей, упали на колени со словами:

– Ради ран Христовых, не убивайте нас как негодяев и не мстите нам за грубое обращение с кастильцами святой Форнейры.

– Успокойтесь, дурни, – сказал предводитель, – мы хотим только, чтобы вы продали нам полотно по той цене, какую оно вам стоило.

– С большим удовольствием, – ответили те, и когда они достали кассовую книгу, каждый разбойник спросил, что ему было нужно. Тогда предводитель приказал, чтобы они заплатили деньги раньше, чем возьмут полотно; при этом я изумился, видя такое милостивое обращение с португальцами. Они же взяли деньги и развернули тюки, чтобы отмерить полотно, но когда они взяли локоть, чтобы мерить, предводитель сказал португальцам:

– Так как у нас здесь свободная республика, то у нас свои собственные меры и вес, и мы меряем не теми локтями, какие употребляются в других местах, а теми, какие приняты у нас.

И когда он попросил подать локоть, чтобы отмерить полотна, ему принесли пику в двадцать пять пядей, которой они и отмерили и дали каждому столько локтей, сколько он просил, так что каждому вышло в четыре раза больше, – чем все остались очень довольны и смеялись, а португальцы молчали и отправились дальше освобожденные от своего груза.

Смеялись также и мы, кроме доктора Сагредо, который так продолжал свой рассказ:

– Прежде чем судьба опять повернула колесо нашего благоденствия, мы так хорошо воспользовались временем, что оставили пещеру почти пустой, а наш корабль был наполнен не только сухими и свежими плодами, но и большим количеством сушеной рыбы, копченого мяса, многими бурдюками с водой и другими очень вкусными и питательными напитками, какие употреблялись этими великанами. Но мы не были вполне уверены, что в конце концов на нас не нападут великаны. Так как мы заняли берег без сопротивления, а усталость и бедствия, испытанные на море, требовали отдыха на суше, то мы воспользовались им настолько, что спали в прохладе этой пещеры, потому что она была так приятна, – благодаря своим залам и нишам, наполненным продовольствием, а также нескольким родникам с ледяной водой, что, даже если бы мы не нуждались в отдыхе, это заставило бы нас раскинуть здесь наш лагерь.

Мы провели два дня в этом прохладном и удобном месте, но на третий день, когда мы отдыхали, приблизительно между двенадцатью и часом, мы услышали столь сильный шум и волнение людей и звуки тамбуринов, что мы все проснулись с криком: «К оружию, к оружию!» – потому что на нас шли великаны со всего острова. Мы поспешили к своим мушкетам, но не нашли ни горящего фитиля, ни огня, от которого зажечь его, ни человека, который мог бы доставить нам с корабля кремень, огниво и трут; начали говорить: «Мы погибли». Но прежде чем страх мог овладеть сердцами вследствие невозможности защищаться, так как мы оказались запертыми и не имели возможности воспользоваться мушкетами, – я отдал приказание, чтобы большая часть из нас разобрала бревна, служившие перегородками между отдельными помещениями, и расположила их в виде заграждения, на которое они должны были наткнуться, после того как преодолеют препятствие из деревьев, делавших, как я сказал выше, очень трудным для великанов доступ в пещеру. Свободные от этой работы взяли несколько очень сухих палок, каждый по две, – одни из них были из тутового дерева, другие из плюща, некоторые из каньяэха, [482] из всего, что попадалось под руку, –

и когда их стали сильно тереть одну о другую, они скоро начали дымиться, а потом вспыхнул огонь и мы могли зажечь фитили и воспользоваться мушкетами. Для всего этого времени у нас было в избытке, потому что их намерением было не нападать на нас, так как они считали нас уже давно мертвыми, а посмотреть произведенное их идолом опустошение, ибо избежавшие его пришли сообщить об этом своему губернатору, которого все называли Асмур. Они принесли его с большой торжественностью на четырех очень больших балках, в кресле, сплетенном наподобие корзины из ивовых прутьев, и показали ему разбитого на куски того, кому они поклонялись, и тех, кого он в своем падении раздавил и разорвал на части. И они не узнали бы, что мы находились там, если бы тот самый разбитый великан, который указал нам пещеру, не сказал им об этом. Узнавши же об этом, они бросились ко входу в пещеру, бросая туда огромные камни, обламывая и вырывая с корнем деревья, преграждавшие им проход, однако каждый, кто подходил ближе, или спотыкался и падал на заграждения, или мы сбивали его пулями. Потому что, хотя было мнение, что следует стрелять в глаз, который у них был только один, так как без него они не могли бы найти входа в пещеру, – мое же мнение было таково, что, зарядив мушкет двумя пулями, нужно стрелять им в ноги, ибо выстрел в глаз не мог быть таким метким, как этот, и они все падали. При этом бойницами и окопами нам служили как положенные нами бревна, так и росшие у входа густые деревья. И хотя множество камней или обломков скал, какие они бросали, могло бы принести нам большой вред, они, долетая до заграждения, причиняли его очень мало или не причиняли вовсе, так как теряли свою силу в деревьях. Великанам пришлось так плохо, что их губернатор, пораженный столь необычным зрелищем, приказал им отойти от зла, какое они совершали и какое получали от пещеры, так как ему казалось, что если идол упал с таким великим ужасом и живых ранили те, кого они считали мертвыми, то должна быть какая-нибудь высшая сила, которая причиняла им столь великий вред.

482

Каньяэха – народное название растения из семейства зонтичных – Ferula Communis L

Они немедленно повиновались и отошли, причем несколько из них пало, а нам не было причинено никакого вреда. Выказывая знаками мир и дружбу, губернатор, смотря на небо и подняв к нему руку, заверил нас, что мы можем свободно выйти и, находясь в безопасности, сказать ему и объяснить, кто мы и зачем прибыли сюда. Это было как раз вовремя, потому что если бы они промедлили больше, то у нас кончились бы боевые припасы. Мы бодро вышли в полном порядке, построившись в три ряда под согласный и веселый бой барабанов, бывших на своих местах. Удовольствие этих простых людей, по крайней мере тех из них, которые не были ранены, было так велико, когда они услыхали дружный барабанный бой, что из рук у них выпало их жестокое оружие и они с великим удивлением и радостью смотрели на своего господина, который все время оставался в своем кресле на плечах тех, которые принесли его. А он был поражен и изумлен, увидя у столь маленьких людей две руки и две ноги и удвоенные другие части тела, а в особенности его поразили наши бодрость и порядок, в каком мы выступали. Выстроившись у входа в пещеру, мы рассматривали этих внушающих ужас людей, покрытых звериными шкурами и разноцветными перьями, и важность их губернатора, к которому все относились с почтением и страхом и приказаниям которого повиновались.

Мы обдумывали способ, как мы могли бы говорить в свою защиту знаками, наиболее естественными и понятными так, чтобы можно было выразить то, что мы чувствовали. Оставляя в стороне многоречивость, знаки и другие затруднения, которые тогда пришлось преодолеть, губернатор спросил нас о трех вещах. Были ли мы детьми моря? И если были, то почему были такими маленькими? А будучи такими маленькими, как мы осмелились прийти к людям таким большим, как его народ?

На первое мы ответили, что мы не были детьми моря, а были детьми истинного Бога, Который выше их божества и Который как высший наказал их, потому что они хотели убить нас, когда, гонимые морем, мы пришли просить у них убежища. А на остальное мы ответили, что величие заключается не в высоте тела, а в добродетели и отваге, и благодаря этому мы отважились вступить на его землю и проплыть по всем водам бурного моря и что дети Бога, творца неба и земли, не страшатся опасностей, какие могут грозить им от рук людей, в особенности если эти люди не поклоняются Тому, Кто был всемогущим владыкой над всеми силами неба и земли и творцом того самого солнца, которому они поклонялись. [483]

483

Во время мирных переговоров с индейцами испанцы всегда касались религиозных вопросов, стараясь внушить слушателям евангельские принципы, что не мешало им проводить в захваченных землях отнюдь не «христианскую» политику.

Когда он услышал, что солнце имело высшего над собой, он переменил разговор и спросил, какова была цель нашего прибытия туда. Мы сказали правду, рассказав о некоторых наших бедствиях и напомнив ему о том, что все люди, будучи детьми одного Бога, обязаны защищать друг друга и помогать друг другу в нужде и несчастьях. Мы сказали ему, что мы просили его об этом как человека, занимающего высшее положение, которого Бог поставил, чтобы судить и распределять награды и наказания. Он выказал удивление нашим ответам и сказал нам, что все сказанное нами кажется ему очень хорошим, но что он не может принять нас и оказать нам помощь, не известив короля острова о столь необычайном происшествии, потому что, если он поступит иначе, это может стоить ему жизни. Мы упросили его, чтобы он позволил нам послать на корабль четырех товарищей, – ибо всех он не хотел отпускать, да и мы не хотели покидать вход в пещеру, – говоря ему, что они отправляются за продовольствием, нужным для людей нашей страны. Со всей возможной поспешностью они сели в лодку, подавая сигналы на корабль, чтобы там тянули веревку. Между тем губернатор отправил гонца к королю острова с сообщением о том, что происходило.