Жизнь моя - Армия
Шрифт:
Васин заметил странность в поведении козы на второй неделе после привоза: она подолгу обнюхивала его каждый раз и от нее почему-то постоянно удушающе разило табаком.
Командование между тем заметило, что на асфальте пропали раньше часто встречавшиеся «бычки». До поры до времени никто не догадывался, куда они исчезают. Относили чистоту на территории к себе в заслугу: все же сумели воспитать в солдатах аккуратность. Эта гордость длилась не долго.
Один из лейтенантов заметил, что солдаты тщательно тушат окурки после перекуров и кладут в карман, хотя рядом стоит мусорница. Он не замедлил поделиться «странностью в поведении» со старшим по званию.
Теперь офицеры незаметно наблюдали за солдатами, пытаясь выяснить, зачем им окурки. Однажды заметили, как пакет с окурками перекочевал к младшему сержанту Ваганову. Об этом странном случае тут же рассказали Васину. Все же это был его подчиненный. Прапорщик размышлял не долго. Он вспомнил, как месяц назад, выпив стакан молока, спросил тещу:
— Мам, почему молоко у козы чуть табаком отдает? Или мне кажется?
Наталья Леонидовна рассмеялась в ответ на его вопрос и пояснила:
— Не кажется! Машка окурошница. Она же свободно у меня гуляет. Все бычки в округе соберет и только тогда пастись начинает.
Коля решил последить за подчиненными. На следующий день он, как всегда, привязал Терезу к колышку и сделал вид, что направился в кормоцех, а сам быстро вернулся и спрятался за углом старого хлева.
Минут через пятнадцать к козушке подошел Гулькин. Она тотчас перестала щипать травку и с радостным блеянием устремилась к солдату. Оглядевшись по сторонам, Игорь достал из-за пазухи пакет с окурками и вытряхнул их на траву. Васин увидел, с какой жадностью Тереза накинулась на бычки. Она жевала с таким упоением, полуприкрыв глаза и помахивая головой с острыми рогами! Чувствовалось, что коза давно привыкла к табаку.
Гулькин погладил козу. Почесал между рогов, что-то ласково говоря ей и тут услышал за спиной слишком знакомые тяжелые шаги. Оборачиваться было некогда.
Прапорщик несся к нему, словно взбесившийся слон. От возмущения у Васина перехватило горло и он хрипел, пытаясь выдавить из себя хоть что-нибудь. Его любимицу почти-что научили курить! Игорь понял, что сейчас ему придется жевать окурки вместе с козой и рванул к коровнику. На ходу, словно в издевательство, крикнул:
— Здравия желаю, товарищ прапорщик…
У начальника прорезался голос. Он рявкнул на бегу:
— Я тебе покажу, здравия…
Договорить не успел, так как споткнулся и растянулся на траве, больно ударившись животом, зазеленив руки и колени, что вообще-то было не сильно заметно на пятнистой форме. Это падение дало возможность Гулькину оторваться от опасного преследователя и благополучно скрыться в коровнике. Васину было не видно из-за стены, куда точно направился солдат. За пару секунд Игорь влез на сеновал, торопливо попросив убиравшихся в загончиках друзей:
— Мужики, за мной Васин гонится! Хочет окурки есть заставить вместе с козой…
Затих, забившись под остатки сена. Парни, хоть и скорчились от смеха, но все же сумели подавить гогот и продолжили уборку в полупустом коровнике, как ни в чем не бывало. Подводить друга не хотелось.
Когда в ворота через пару минут влетел рассвирепевший начальник подсобного хозяйства, все спокойно работали. Кто-то выкидывал из стойл навоз, кто-то складывал его на тележку, кто-то чистил корыта. Мужик рыкнул:
— Гулькин здесь?
Все дружно повернулись, сделали удивленные лица и дружно поприветствовали начальство. Ваганов покачал головой:
— Нет. Он в роте должен быть…
Прапорщик выскочил из коровника и рванул в роту, надеясь поймать солдата. Ваганов вылез из ворот и посмотрел ему вслед. Прапорщик несся по дорожке, размахивая руками и вполголоса матерясь. Когда начальство удалилось на значительное расстояние, солдаты захохотали. С сарая свесилась голова Гулькина с испуганными глазами:
— Все, мужики, он меня прикончит! Я теперь всю свою службу вместе с козой и поросятами питаться буду. Есть окурки и запивать пойлом…
Друзья повалились на пол от хохота. В воротах возникла черная тень. Все резко замолчали и обернулись. За их спинами стоял Васин. Он успел доскакать до роты и вернуться обратно за пару минут.
Игорь, понявший, что обнаружен, быстро втащил лестницу наверх. Побагровевший от злости прапорщик, сжав кулаки, надвигался на солдат:
— Я вас… Всех… Окурки жрать заставлю! Это кто такой умный козу приучил к табаку? Да я… — Дальше несся мат. Начальник подскочил к лазу в сарай и потребовал: — Гулькин, спусти лестницу, немедленно! Я знаю, что ты там!
Солдат, чувствовавший себя на сарае в относительной безопасности, помалкивал и не выглядывал, трясясь осиновым листочком.
Снаружи неожиданно раздался приглушенный вскрик и мат. Прапорщик узнал командира по голосу. Забыв о солдате, он вылетел из коровника. Отделение рвануло за ним. Даже Гулькин, забыв о страхе, скинул лестницу и скатившись по ней, оказался вместе со всеми на улице. Подбежали к углу и остолбенели…
Тереза умудрилась вырвать колышек и теперь стояла на задних ножках, приперев к стене старого хлева самого Савицкого. В зубах у полковника торчала сигарета. Коза пыталась добраться до нее, а командир загибал голову вверх, не понимая намерений животного. Он изо всех сил старался оттолкнуть ее от себя. Глядя в чистое голубое небо полковник немилосердно матерился. Даже у этого здоровяка справиться с жилистой молодой козой силы не хватило. Он танцевал у стены, вцепившись в рога обоими руками и следил лишь за тем, чтобы они не пропороли ему живот.
Пару раз Савицкому удалось отбросить козу, но он не успевал сбежать. Тереза ловко припечатывала его к стене рогами снова и снова и уже разозленно блеяла. Она хотела получить окурок любой ценой, а командир не понимал и отдавать добровольно ее любимую еду не желал.
Васин, икая от ужаса, несся по лугу во всю прыть, часто подскакивая на бегу словно мяч от накатившей икоты. Он забыл и о Гулькине, и об утренней духоте, и о собственном изрядном брюшке. Теперь он думал лишь о том, что скажет ему после всей этой истории рассвирепевший не на шутку полковник. На ходу выдохнул по слогам: