Жизнь началась

Summer lady

Ваша Эффи Бряк.

– Что там? – послышался знакомый голос у меня из-за спины. Пит проснулся.

– Эффи прислала нам письмо, – ответила я, наблюдая за тем, как Пит опускается в кресло рядом со мной.

– И что там? – его взгляд буравил розовую бумажку.

– Ну, у Финика и Энни родился сын.

Пит просиял, было видно, он очень любит детей.

– Это всё?

–Нет. Скоро у нас появиться работа, – гордость в моём голосе была неподдельной.

– А ещё? – ему явно нравилось вот так говорить со мной.

– Цинну

похоронили, – улыбка исчезла с наших лиц. Мы оба любили его.

И тут я вспомнила, над чем так долго думала, что было так важно для нас. Книга.

– Пит?

– Что?

– Мне нужна твоя помощь, – она мне действительно нужна как никогда.

–Всё что угодно для тебя, – он так широко улыбнулся, что, кажется, можно было сосчитать все зубы. Я скучала по этой улыбке. Почему, когда он говорит это, мне сразу хочется убежать, скрыться от его любви? Нет, я никогда не убегу от него, он мне слишком дорог. Делаю вид, будто не слышала его слов и продолжаю.

– Это насчёт книги, можешь создать рисунки?

Он согласно кивает головой и направляется к двери, наверное, он пошел за красками. Сажусь на старый стул, который когда-то принесла из старого дома, и жду. Так проходит час, второй. Кажется, будто я только-только вернулась из Капитолия, будто снова впала в депрессию, снова не могу оторвать взгляд от одной и той же точки на стене. Где же он? Решив больше не тянуть время, быстро вышла из дома и направилась к нему.

Да, тут многое изменилось с момента нашей последней встречи. Теперь все стулья стоят на своих местах, но лучше на них не садиться. Картины вновь обрели свой дом, а те, что не удалось спасти, выкинули. В гостиной горел камин, тихо потрескивая догорающими поленьями. Уют, одним словом.

Пита я застала в спальне, он сидел на кровати и что-то усердно рисовал в альбоме. Тихо, насколько позволял немного скрипучий пол, я прошла вглубь комнаты. Моё сердце замерло от увиденного. Прим, совсем как живая, смотрела на меня со страницы альбома. Она была точно такой, какой я её помнила. Казалась, она вот-вот улыбнётся и заговорит со мной. Но, это был лишь рисунок, рисунок девочки, которую уже не вернуть.

– Это, это прекрасно, – единственное, что я смогла сказать. Пит даже не пошевелился, он знал, что я здесь.

– Садись, ещё кое-что покажу.

Я послушно опустилась на кровать рядом с ним, Пит принялся показывать мне его рисунки. В голове не укладывалось, как он сделал всё это за несколько часов?!

В его альбоме оказалась не только Прим. Цинна, Леди и Финик. Они выглядят точно также как сестра, они живые. Цинна задумчиво смотрит, так он смотрел, когда создавал наши костюмы. Я буквально слышу его голос: «Я по-прежнему ставлю на тебя». Леди лижет Питу щеку, это случилось уже после Игр, он пришел к нам, а коза начала играть с ним. Финик весело ухмыляется, словно позирует для камеры. Да, он был таким, жаль, что его сейчас нет. Их всех сейчас нет. Это так сильно бьёт в самое сердце, как будто

из него вынули кусок и не собираются возвращать обратно. Маленькая слезинка скатывается по щеке, падает на плечо Пит, моя голова покоилась последние полчаса именно там.

– Эй, Китнисс, не плачь.

Я ничего не могу ответить, эмоции взяли верх. Раньше я не могла себе позволить такого богатства, а сейчас есть человек, который поймёт, как когда-то понимала Прим.

– Тише, все будет хорошо, – его рука нежно гладит меня по волосам, это немного успокаивает, но слёзы не хотят останавливаться, – Зря я тебе все это показал.

– Нет, не зря! – я хотела поднять голову, но руки Пита не позволили мне это сделать.

– Но ты заплакала, а я этого не хотел.

– Пит, – мне, наконец, удалась вырваться и посмотреть в его глаза, – Это просто эмоции, я сама не ожидала, что так произойдёт. Они, они как живые.

Я ожидала, что он посмотрит на меня как на сумасшедшую, но нет. Он смотрел на меня с такой любовью, что мне стало стыдно. Почему он любит меня? После всего, что произошло, что я ему наговорила, после стольких раз, когда я отказывала ему, когда говорила, что я его не люблю?

– Пит, – наши лица, каким-то странным образом оказались так близко, что я почувствовала его дыхание, – Не надо.

Но он меня не услышал. Мгновение, и наши губы соприкоснулись.

Этот поцелуй не был похож на предыдущие, он был уникален, неповторим. В нём слились вся боль и страдания последних дней, всё, что так тревожило и волновало моё сердце, вырвалось на волю.

Мне первой пришлось отпрянуть от него, легкие саднило, а голова шла кругом. Когда я осознала, что произошло, Пит уже обнимал меня.

С минуту, а может быть больше мы, так и сидели, обнимая друг друга, слушая сердцебиение другого.

– Пит, – начала я разговор и закончила на полуслове, как только встретилась с ним взглядом.

Он был счастлив, вселенски счастлив. Улыбка не сходила с его лица.

А что я? Я не чувствовала ничего нового, как будто ничего не произошло, как будто мы не целовались минуту назад. И тут я поняла, я разобью его сердце, если хоть ещё раз позволю себе дать ему надежду, которую сама и не оправдаю.

Собрав все силы, что были у меня на тот момент, я резко встала, обернулась и ушла. Просто ушла. Он не сказал ни слова, либо не понял, либо вся сложившаяся ситуация повергла его в шок.

Уже когда я оказалась дома, до меня стало потихоньку доходить, все, что произошло за последний час. Вот Пит и его рисунки, вот меня накрывают эмоции и я плачу, вот мы целуемся, а вот, я ухожу и оставляю его одного в доме, откуда недавно просила вернуться.

В дверь кто-то ломится, не стучит, а именно ломиться. Это Пит, чтобы понять это, даже дверь открывать не пришлось.

– Китнисс, Китнисс, – он произносил моё как-то по-особенному, не так, как все. Когда он звал меня, мне и в голову не приходили коренья.