Жизнь побеждает
Шрифт:
Не обращая внимания на окружающее, Надя шла по городу. Залитый осенним солнцем, он сам напомнил о себе. Широкие улицы. Дома невиданной высоты. Как много разрушенных! А этот?.. Вся середина пуста; огромными кажутся окна без рам и стекол. В них видно небо. Крыша обвалилась.
Невский ей показался лучше. Но дом на углу, у канала привлек ее внимание. Вглядевшись, поняла: «Да это маскировка! Разрисованная фанера прикрывает его!»
Надя вошла в садик. Хотела отдохнуть. Ее тревожил вопрос: где же жить?
На дорожках играли дети. В клумбах распустились цветы. Вспомнила дом, закрытый фанерой…
«Какие тут люди! Они не хотят показывать своих страданий. В этом городе нет места унынию! А я?.. Да вовсе уж не так я и рассчитывала на родных! У меня же подано заявление в педагогическое училище. Там есть общежитие…»
Девушка спросила у прохожих дорогу и, полная надежды, побежала туда. В канцелярии она узнала, что экзамены уже кончились.
— У меня есть справки. Я опоздала по уважительной причине. Может меня согласятся проэкзаменовать отдельно?
— Переговорите с директором.
— А если меня допустят, в общежитие я могу переехать сейчас или после экзаменов?
— К сожалению, все места уже заняты. Вам нужно было приехать раньше.
Надя растерялась. Тихо отошла в сторону. Безучастно смотрела на подходящую к столу молодежь, повторяя про себя: «Где же я буду жить?»
Этот вопрос встал перед ней сейчас во всей силе. Она не представляла себе, что так может получиться.
Медленно спустилась по лестнице. Приближался вечер.
«Переночую еще раз у Вари. Она наверно поможет мне найти квартиру. Или у себя оставит жить… Да я же не записала ее адрес!.. Название улицы помню. Найду!..»
Расспрашивая прохожих, Надя добралась до Суворовского. Дома так похожи!.. Который из них Барин? Девушка заходит во дворы, поднимается по лестницам, ищет… Но как же найти, когда даже фамилии не знаешь! Отчаяние закралось в сердце. И такой она почувствовала себя маленькой, несчастной… Вспомнился родной колхоз, прощание с отцом и его последние слова:
— Доченька, если попадешь в трудное положение, не будешь знать, как тебе поступить, иди в райком.
У постового милиционера она узнала адрес райкома комсомола. Оказалось — совсем близко. Надя поднялась в третий этаж. В приемной много молодежи. Одни приходят, здороваются, шутят. Другие на ходу договариваются о встречах. Все давно между собой знакомы, связаны общей работой.
Девушка за столом заметила Надю, робко стоявшую у входа. Подошла к ней. Узнав, что она хочет видеть секретаря, попросила немного подождать. Надя старалась привести в порядок мысли. Ей трудно было сосредоточиться. Все отвлекало. Когда ее позвали к секретарю, она совсем растерялась. В кабинете даже не решилась сесть, хотя слышала приглашение.
— Ваша фамилия Платонова?
— Да, — тихо сказала Надя, не поднимая глаз.
— Вы хотели о чем-то спросить меня?
— Я только вчера приехала. Очень хочу здесь работать с детьми и учиться. Я хочу стать педагогом. Но я никого не знаю, и пришла к вам.
В райком часто обращались приезжие с просьбой устроить их.
Вам и жить негде? — сказала секретарь. — С площадью у нас плохо. Много домов восстановлено, но народ все приезжает и приезжает…
— Пожалуйста, — горячо заговорила Надя, — помогите мне остаться здесь! Я всех потеряла… совсем одна. Хочу именно здесь работать. Мне легче будет…
Секретарь почувствовала, что Платонова много выстрадала.
Работа есть, и вас легко устроить, — успокоительно сказала она и позвонила. Вошла худенькая светловолосая девушка с усталым лицом.
Познакомьтесь, Платонова, с Татьяной Васильевной Зориной. Она у нас заведует школьной работой. Чем-нибудь вам поможет…
Секретарь коротко рассказала Зориной о Наде. Татьяна Васильевна покачала головой.
— С общежитием у нас можно найти работу только в строительных организациях, а вы хотите работать с детьми…
Наде показалось, что все кончено, но она не хотела сдаваться.
— Я так мечтала заниматься с ребятами, и именно в Ленинграде. Отдать им все силы, все знания… какие есть…
Секретарь улыбнулась.
— Татьяна Васильевна, поговорите с комсомольцами. Может, временно кто-нибудь приютит ее у себя?
— Пойдемте со мной, — сказала Татьяна Васильевна Наде. — Через час у нас собрание. Я спрошу у молодежи.
В длинной полутемной комнате, вокруг стола, накрытого красным сукном, разместились комсомольцы. Татьяна Васильевна обратилась к ним:
— Товарищи! Надо помочь Платоновой. Она приехала сюда, хочет учиться работать. Родных у нее нет. Она никого не знает. Ее надо где-нибудь поселить.
Комсомольцы зашумели. Им хотелось помочь девушке, но не знали, как это сделать. Потом кто-то вспомнил о тете: может, она временно пустит?.. Одна девушка пригласила к себе…
— После собрания пойдем вместе, — сказала она Наде.
Через несколько дней Надя нашла себе крохотную комнату, правда, временную, и почувствовала себя ленинградкой.
Она прибежала в райком.
— Подумайте! Завтра я перееду в свою квартиру! — объявила она.
Платонова с первого взгляда понравилась Татьяне Васильевне. Круглолицая, с розовыми щеками, с тонкими светлыми косичками, она казалась подростком. Но глаза ее, робость, грустная улыбка говорили о пережитом.
Из коротких разговоров, случайных фраз Зорина уже знала главное о Наде. Через райком прошло много молодежи. В детстве и юности Платоновой как бы повторялась жизнь большинства деревенских подростков в годы войны. Татьяна Васильевна хотела ближе познакомиться с девушкой. Она просто сказала: