Жизнь после жизни

Маринина Александра

Умывшись, она махнула щеткой по идеально лежащим волосам, влезла в спортивный костюм и помчалась на второй этаж к Тамаре. Дверь была не заперта, значит, Тамара уже встала. Или вообще не ложилась.

— Ну как, Тамарочка? Успеваем? — выдохнула Настя, ворвавшись в мастерскую, где Тамара, стоя рядом с яркой лампой, рассматривала какую-то ткань.

Та глянула на Настю поверх очков и засмеялась.

— Уже успели. Минут десять назад закончила. Раздевайтесь, будем смотреть.

Настя быстро скинула костюм, надела новое платье и встала перед зеркалом. Здорово! Шока не было, она уже видела все это во время предыдущих

примерок и вполне успела прийти в себя от изумления. Но восхищение мастерством и фантазией Тамары Виноградовой осталось таким же острым. В этом платье она уже не была прежней Настей Каменской, она была какой-то другой женщиной, новой, незнакомой и очень красивой. Уверенной в себе, независимой и ничего не боящейся.

— Вы волшебница! — искренне сказала она. — Вам удалось хоть чуть-чуть поспать?

— Честно признаться — нет. Но это не страшно. Выспаться я всегда успею. Машина пошла на вокзал?

Настя посмотрела на часы.

— Должна была. Через десять минут поезд придет.

— Значит, через двадцать минут ваш муж будет здесь. Идите-ка сюда, я вам тут к завтраку кое-что испекла.

— Ну что вы, Тамара, — застеснялась Настя, — зачем?

— Ну как это — зачем? Кафе откроется только в десять, а ваш Алексей наверняка голодный. Кофе выпьете с моими булочками, они у меня всегда очень вкусные, по бабушкиному рецепту.

Она повела Настю на кухню и вручила ей целое блюдо восхитительно пахнущих булочек с корицей и ванилью.

Совершенно счастливая, с новым платьем и свежими булочками, Настя вернулась к себе. Ей страшно хотелось одеться и выйти к воротам, чтобы приблизить момент, когда она встретится с Лешкой Чистяковым, но… Не надевать же поверх такого шикарного платья бесформенную куртку с капюшоном. И на ногах будут сапоги-«луноходы». Обхохочешься. А если надеть джинсы и свитер, то, когда она разденется в номере, не получится сюрприза. Нет уж, она будет терпеть.

Но терпеть получалось плохо. Платье было тонким и легким, и стоять в нем у окна было холодно, а не стоять у окна означало бы не увидеть, как Лешка в сопровождении водителя будет идти через курдонёр и подходить к флигелю. Она все-таки осталась у окна, накинув поверх платья теплый плед. Что она может увидеть в середине февраля в начале восьмого? Темень же еще! Но она все равно стояла, совершенно уверенная в том, что уж своего мужа она увидит хоть в кромешной тьме.

И она действительно увидела его. Чистяков шел быстрым упругим шагом, водитель нес его спортивную сумку. «Какой Лешка еще молодой, — с легкой завистью подумала Настя. — У меня никогда не было такой походки, даже в молодости. Наверное, я родилась уже состарившейся».

Она дождалась, когда Алексей и водитель поднялись на крыльцо флигеля, и снова подошла к зеркалу. Новая. Чужая. Незнакомая. А вдруг Лешке не понравится? А вдруг он испугается этой новизны? Он знает ее тридцать пять лет, это все-таки срок, после которого не захочется менять привычки. Или захочется? Настя вдруг поняла, что за тридцать пять лет так и не поняла своего мужа до конца, она даже не может предсказать, готов ли он к переменам и хочет ли их.

Открылась дверь, водитель поставил сумку на пол.

— Аська! — раздался такой родной голос. — Я приехал! Ты спишь, что ли?

Она поглубже вдохнула и вышла из комнаты.

— Елки-палки! — протянул Чистяков. — Это что? Аська, это

ты, что ли?

— Леш, если тебе не нравится… — испуганно заговорила она.

— …то ты это снимешь, — закончил он со смехом. — А состриженные волосы соберешь из мусорки и приклеишь назад. Погоди, дай я рассмотрю.

Он отступил на шаг и принялся, прищурившись, разглядывать жену. Лицо его, кроме веселой насмешки, ничего не выражало, и Насте показалось, что ему все это совсем не нравится. Ну совсем не нравится. Ни капельки. Ладно, он прав, платье можно снять и никогда больше не надевать, а вот что делать с прической?

— Непривычно, — наконец, вынес он вердикт. — Стрижка тебе очень идет. Ты повзрослела, стала такая дама… Но это хорошо. Правда, хорошо.

— А платье? — осмелела Настя.

— Аська, ну куда ты пойдешь в таком платье? Это же смешно. При твоем-то образе жизни!

— А ты своди меня в ресторан. Или в театр.

— Ну да, тебя сводишь. Только билеты купишь или столик закажешь, так у тебя очередной труп нарисуется, знаю я тебя, уж сколько раз мы это проходили. Нука встань боком.

Она послушно повернулась и замерла. Чистяков продолжил осмотр, потом вынес окончательное решение:

— Платье красивое. И оригинальное. Ни у кого такого нет, во всяком случае, у нас в институте я такого ни на ком не видел. Будешь в нем лучше всех. А теперь признавайся: это Бегорский?

— Что — Бегорский? — не поняла Настя.

— Это его влияние? Ты в него влюбилась и теперь пляшешь под его дудку?

— Леш, да ты с ума сошел! — она расхохоталась. — Какой Бегорский? Какое «влюбилась»? Это Тамара, его невеста. Она и парикмахер, и портниха. И вообще она совершенно замечательная, она ночь не спала, чтобы дошить это платье к твоему приезду. И, между прочим, она нам с тобой на завтрак сдобных булочек напекла.

— Да? — оживился Алексей. — Тогда я, пожалуй, разденусь и пройду в пищеблок, а ты будешь меня обслуживать в этом феерическом наряде. И кстати, может ты наконец подойдешь и поцелуешь мужа после долгой разлуки?

Он протянул руки, и Настя крепко прижалась к нему. Как хорошо, что он приехал!

Булочки оказались невероятно вкусными, и даже растворимый кофе не показался Насте таким противным, как раньше.

— Слушай, я уже начинаю любить и уважать твою Тамару, — говорил Чистяков с набитым ртом. — Она не только хороший парикмахер и талантливая портниха, она еще и превосходный кулинар. Какие у нее еще есть достоинства?

— Она умная. У нее хорошее чувство юмора. И еще она достаточно жесткая, чтобы противостоять Бегорскому и не идти у него на поводу.

— Да ну? — вздернул брови Алексей. — Действительно, кладезь положительных черт. Противостоять твоему Бегорскому непросто.

— Он не мой, — запротестовала Настя.

— Неважно. Он меня совершенно изнасиловал перед отъездом. Я имел глупость позвонить ему, он ведь оставлял мне свой телефон, когда диктовал, какие вещи тебе передать. Позвонил и спросил, как лучше добираться до вашего Томилина, поездом или еще как. Он как узнал, что я собираюсь к тебе, так решил, что немедленно должен взять процесс моей отправки в свои руки, и начал мне подробно описывать, как одеться, что взять с собой, в какой вагон покупать билет, в общем, все мозги мне вынес. Если твоя Тамара и в самом деле такая чудесная, то на кой черт ей сдался этот зануда?