Жизнь прахом, земля пухом
Шрифт:
И Степан чувствовал себя прекрасно. Отпуск он возьмет в августе, а сейчас у него просто выходной – с утра до самого вечера. Не каждую же субботу на службе пропадать. И работа спорилась в руках. Садовника у него не было, поэтому почву на клумбе пришлось рыхлить самостоятельно, да и не только это. Услышав шум грузовой машины, он вышел на улицу, там и застал Белявина.
– Привет трудовому народу!
– И тебе, Степан, почет навстречу! – улыбнулся сосед.
Они крепко пожали друг другу
– Что там у тебя? – показав на заехавший во двор самосвал, ненавязчиво спросил Круча.
– Природное удобрение. Животный продукт.
– Я так и понял.
– Михалыч у меня чудит, – усмехнулся Игорь. – В магазинах столько всего – один литр как сто кило навоза, а ему все не то…
– Ну, ему видней.
– Так и возиться ему… В землю зароет. А потом кто-то клад найдет…
– Это ты о чем? – насторожился Степан.
– Клад, говорю. Двадцать пять процентов себе, остальное государству… – с хитрым прищуром посмотрел на него Белявин. – Слышал, как вам семьдесят пять процентов вернули.
В ответ Степан мрачно промолчал. В таком деле словами не поможешь. Если бы нашли пакостников, тогда еще можно было бы что-то сказать, а так оставалось только молчать.
– Да ты не обижайся, – миролюбиво сказал Игорь. – Я же не со зла… Что вы с этим придурком сделали?
– С каким придурком?
– Ну, который под окнами у вас удобрил.
– Не под окнами, а под забором… Поверь, мало ему не покажется.
– А ведь уважаемый человек, президент компании.
– Это ты о ком?
– А то ты не знаешь… Или не знаешь? – озадачился Белявин.
– Ты продолжай, продолжай…
– Говорят, он к твоей жене клеился… Теперь понятно, почему ты не знаешь. В таких делах муж узнает последним… Про Жанну я сказать ничего не могу, она этого ухаря отшила, это я точно знаю…
– И откуда такая тень на мой плетень? – сурово спросил Степан.
– Ну, как откуда? Сам видел, как он за твоей Жанной шел. Она от него, он – за ней…
– Кто, он?
– Геннадий его зовут. Фамилия Загорцев.
– Ездит на черном «Кайене».
– Абсолютно верно… Я его немного знаю, так, легкое пересечение интересов. Нормальный в принципе мужик и как партнер надежный. А такое учудить…
– Ничего, без чудилки останется и чудить перестанет.
– Это ты насчет Жанны? Так дело не в ней. Он у себя клад во дворе нашел. Сказал, что три четверти государству отдаст…
– А клад, я так понимаю, из коровьих лепешек.
– Ну да, ну да.
– И откуда информация?
– А я его приятеля хорошо знаю. Он мне по случаю рассказал… Погоди, это выходит, что я сдал тебе Загорцева?
– В цивилизационном обществе это называется совершить гражданский поступок.
– Ну, мы же тоже вроде бы не дикари.
– Вот
– Да, где-то по третьей линии. Номер дома не скажу, не знаю. Но видеть видел. Большой дом, из желтого кирпича. Крыша многоскатная, с арочными закруглениями, темно-коричневая черепица. И забор из такого же кирпича…
– В какой стороне?
– Туда, ближе к лесу…
Степан решил не затягивать свой визит к Загорцеву. Тот же Белявин мог проникнуться чувством вины и позвонить ему, предупредить о грозящей опасности.
Он отправился к Геннадию сразу же, даже не переодевшись. Как был в футболке и джинсах, так и сел в машину.
Дом с многоскатной крышей он искал недолго. Желтый кирпич, деревянные стеклопакеты, аккуратный забор с автоматическими воротами. Он не думал, с чего начать разговор с глупым шутником. Сначала заглянет ему в глаза, а там язык сам выдаст, что нужно.
Он почти не сомневался, что камень в милицейский огород навалил именно Геннадий. Был у него повод отомстить Степану. И прикрытие у него было, если вспомнить прокурорского следователя. Вряд ли капитан Загорцев и Геннадий однофамильцы, скорее всего, родственники… Да только никакое прикрытие не поможет Геннадию Загорцеву, если Степан Круча разбушуется…
Возле закрытых ворот, боком к ним стояла белая «десятка» с синими номерами. Степана это насторожило, но не охладило. Он должен был поговорить с Загорцевым прямо сейчас… Калитка подозрительно открыта, во дворе лает собака, но где-то далеко, с привязи. Из людей – никого. Дверь в дом приоткрыта.
Движимый негодованием и профессиональным интересом, Степан поднялся на крыльцо, зашел в тамбур. Не привлекая к себе внимания, проник в малый холл, за которым начинался «второй свет». Из двухэтажного зала доносились голоса:
– Наталья Евгеньевна, вам надо успокоиться, взять себя в руки, – увещевал мужчина.
– Да я понимаю, – всхлипывала женщина. – Понимаю… То есть я ничего не понимаю. Гена жив, с ним ничего не могло случиться…
– Жив, жив… Но все равно вы должны будете проехать с нами на опознание.
– Так все-таки Гена жив?
Степан уже понял, что происходит. И постучав костяшками пальцев о деревянное обрамление арочного прохода, зашел в каминный зал, где на белоснежном кожаном диване сидела заплаканная женщина и рядом с ней – неказистого вида мужчина с шапкой из жестких кучерявых волос. Позади него со скучающим видом стоял молодой парень с лицом, густо усыпанным родинками.
– Можно?
– Это кто такой? – обращаясь к женщине, недовольно спросил кучерявый.
– Не знаю…