Жизнь собачья
Шрифт:
Сидим мы так, хорошо беседуем, вдруг сзади, кто-то как закричит. Бог мой! Малыш наш!
Мы сразу обо всем на свете забыли, бросились к нему. А он, хоть и маленький, а от черного хищника клювом отбивается, не дается ему. Вороны вокруг летают, орут. Вот-вот, кажется, на кота бросятся.
Мы вовремя подоспели. Я как на ухо этому черному гавкну:
– Пошел прочь, кот противный!
А он ощерился весь, кровь ему в голову ударила. Как заорет:
– Мой он! Не дам!
Тут, правда, Данила на помощь пришел. Спину выгнул, шерсть вздыбил, хвост свечкой поставил и на кота – Тот его, как увидел, развернулся и деру – Спасли мы, в общем, вороненка, правда, спасли.
Подошли к нему поближе, посмотреть, все ли с ним в порядке. А он бедненький не знает, что ему от нас ждать. То ли мы с котами из-за добычи передрались, то ли его защищали.
Я ему и говорю:
– Не бойся, парень. Мы тебя в обиду не дадим. По очереди охранять будем. Правда, тебе уже летать пора. Ты же не курица – А он на меня смотрит, глазенками своими темненькими хлопает, не знает, что и сказать. Тут я к Даниле оборачиваюсь и говорю:
– Сейчас твоя очередь охранять, мне поужинать нужно и посмотреть все ли дома в порядке.
– Давай, иди, – отвечает Данила, – Только учти у меня на девять с Милой из соседнего дома свидание назначено. Так что ты поешь, и приходи, его нельзя одного оставлять. Они его за ночь точно сожрут. А мне в девять нужно вон – на той липе быть, опаздывать не годится, не по-джентельменски это.
Глаза закатил, морду такую состроил, – я чуть слюной не подавился.
– Ты что – Перепугался я, – На всю ночь уходишь? А когда я спать-то буду?
– Завтра поспишь, ни сахарный, не развалишься – Иди, а то не успеешь.
И поплелся я, как побитая собака, домой. Поел быстренько и на улицу.
Мало того, что я всю ночь на голой земле спать обязан, от комаров, слепней отбиваться, с кошками драться, так еще и думать о том, что этот хитрый кот со всеми девчонками в округе снюхался. А я как был бобылем, так бобылем и остался. Ох – не везет мне. Ох – не везет – Так всю ночь мы на улице и провели.
Малыш сначала на меня с опаской поглядывал, все думал, что я его вот-вот съем, а к утру его разморило. Заснул спокойно.
С утра пораньше проснулся я от жары, встал, потянулся и случайно задел малыша. Он вскочил, встряхнулся, на меня посмотрел и вдруг, как крылышками замашет – Раз и взлетел, метра на полтора. От неожиданности я чуть с лап не упал. Стою, смотрю, глазами хлопаю.
Хвост у него уже отрос, крылья, как настоящие, и вообще он уже на птицу больше похож.
– Есть хочу, – говорит малец. Нужно взлететь, там мухи – Пора уже, – вдруг слышу со стороны. Поворачиваю голову, там Данила.
– Иди, Ричард, домой, – предлагает он, – Я посторожу пока.
Как представил себе, уйду я сейчас домой, лягу спать, а наш хлопчик крылышками замашет, и поминай, как звали. И не увижу я тогда его первого полета.
– Подожду чуть-чуть. Вдруг и вправду взлетит.
– Ладно, жди, а я пока пойду позавтракаю. От любовных утех живот подвело, всю ночь не жравши.
И этот нехороший кот, что-то напевая себе под нос, довольно урча, направился к дому.
Походка при этом у него была еще та – Как будто не идет, а танцует – Посмотрел я, посмотрел, сел рядом с вороненком и говорю:
– Попробуй еще раз, вдруг получится.
Встал он, нахохлился, подпрыгнул, как-то по чудному, крылышками замахал и взлетел метра на три.
Как заорет: – Ура!!! Я лечу!!! – И тут случайно крылом о ветку березы задел и камнем вниз.
Встал, отряхнулся. Ныть не стал, что больно ударился, молодец парень. Посмотрел на меня и говорит:
– Вечером еще попробую, а пока отдыхать буду, сил набираться – Как же ты будешь их набираться, если целый день голодным сидеть будешь?
А он так грустно головой покачал и отвечает: – Не знаю. А потом голову вскинул и говорит:
– Вдруг какого-нибудь червячка разыщу или зернышко, тогда пообедаю.
– Ясно. Только хотел ему что-то еще сказать, смотрю, Данила вернулся. Позавтракал, значит.
– Ричи, иди ешь, говорит, – А то мамка сейчас на твои розыски бросится, тогда тебе точно не сносить головы. А один я тут не выдюжу.
– Побежал – Смотри за ним получше. Случится что, – берегись.
– Ступай, ступай, а то с тобой, точно, что-нибудь случится. Мамка если рассердится, так просто спуску не даст.
Это он правильно сказал. Лучше не нарываться.
Только я собрался домой, вдруг над головой шум крыльев, хлопанье, карканье. Перепугался я и в кусты. Думаю, сейчас, как бросятся. Задрал голову, смотрю, в метре над нами огромный ворон. Вдруг, бах, и что-то упало. Присмотрелся, червяк, огромный, толстый такой. Наш малец, как его увидел, затрясся весь. Бросился к нему. За пол секунды проглотил. Стоит, чуть ли не облизывается, довольный, сытый.
Порадовался я за него, развернулся и к дому. Только-только успел. Мамка на меня чуть-чуть покричала и успокоилась почти сразу. Обошлось, в общем, все. Правда, пришлось мне с ней идти на велосипеде кататься. Хотел я сбежать, да не удалось. Понял, коли удеру, точно нарвусь.
Пока покатались, пока покупались, вернулись мы в общем к обеду. Пообедал я как положено.
Как-никак всю ночь с цыпленком сидел, пусть теперь Данила поголодает. А я хоть с часок посплю. И тут мне как в голову ударит, что пока я тут бока отлеживаю, наш малец, быть может, уже летает себе на свободе. Мне аж дурно стало. Данька что – он к любой киске на огонек завернуть может, они его страсть, как любят. Потому-то домой и не пришел. А я, как последний дурак, верю, что он птенца бережет.
Вскочил я и за ворота.