Жизнь в полосочку
Шрифт:
И вообще Крыс от Машки дуреет. Если не успевает смыться. Глаза у него становятся стеклянными, из пасти слюна капает, морда теряет всякое выражение, не грозный бультерьер, а овца. Епифанцева на всех мужиков так действует.
Тамара практически уверена, что не застанет ее дома. Что Машке делать в четырех стенах в три часа дня? Она же как Лелька! Все ищет приключения на собственную… г-м-м… попу.
Настроение вновь стало прекрасным. Тамара быстро собралась и ласково пообещала обиженному Крысу вернуться пораньше. И пройтись с ним к Шексне. Даже с поводка пообещала
***
Перед Машиным домом Тамара вдруг засомневалась: идти в подъезд или повернуть назад. В собственные силы верилось слабо. Зато Машино разъяренное личико буквально стояло перед глазами, Тамара отличалась прекрасным воображением.
Машкин гнев будет страшен!
Внезапно вспомнились острые, фантастической длины ногти Епифанцевой, и Тамара испуганно дотронулась до щек.
Она стояла на крыльце и усиленно размышляла. Как назло, день сегодня выдался по-настоящему весенним и ясным. Яркий диск солнца лениво плавал над Тамариной головой, небо по цвету напоминало Лелькины глаза, старая яблоня у дома выбросила первые тугие бутоны, газоны золотились многочисленными одуванчиками…
Короче, жизнь казалась штукой довольно ценной, и терять ее из-за пустяков не хотелось. Не сейчас. Не в мае.
Тамара взвесила в руках пакет и посмотрела на Машины окна. И решила рискнуть. Раз уж пришла. Не тащиться же сюда завтра. Она напомнила себе, что Епифанцевой скорее всего нет дома, и храбро шагнула в подъезд.
На второй этаж Тамара поднималась почти на цыпочках, с каждой ступенькой давая за свою жизнь все меньше и меньше. Перед Машиной дверью сама она не заплатила бы за себя и копейки. Зато погубленный бессовестным Лешкой «ансамбль» Тамара уже оценивала в десять тысяч евро, не меньше. Ну, раз Машка привезла этот ярко-алый кошмар из Парижа.
Неизвестно, решилась бы Тамара позвонить или нет, у нее слишком дрожали руки, но Машина дверь по неизвестной причине оказалась приоткрыта. Тамара осторожно толкнула ее пальцем, бросила взгляд на ярко освещенную прихожую— к чему днем такая иллюминация? — и настороженно прислушалась.
Тишина показалась ей подозрительной. А если еще учесть особенности Машкиного характера…
Музыка-то должна греметь точно!
Тамара робко шагнула в квартиру и, подумав, оставила входную дверь совсем нараспашку: вдруг придется спасаться бегством? Ни звука ведь, почему? В наше время все, что угодно, может случиться. Епифанцевых элементарно могли ограбить, а саму Машку — оглушить или даже убить. Таких случаев сейчас полно.
Богато обставленный холл со вчерашнего дня ничуть не изменился. Только Машина обувь валялась прямо посреди пушистого вишневого ковра, а кожаную курточку Епифанцева повесила не в шкаф, а на чудовищный по дизайну бра.
Решив вести себя осторожней, Тамара застыла на мгновение, а потом бесшумно побрела по комнатам в поисках хозяйки. Кричать она почему-то не посмела, уж слишком гнетуще действовала на нее тишина.
В комнатах, на кухне и в санузлах никого не было. Как и особого беспорядка. Даже дверцы шкафов прикрыты. Вот у Лешки…
Тамара подошла к Машиной спальне и приложилась ухом к замочной скважине. Ничего не услышала, но еще несколько минут простояла в самой неудобной позе. Мучилась — заглянуть в комнату или развернуться и бежать отсюда от греха подальше.
Вдруг разболелась голова, в виски гулко толкалась кровь, в ушах неприятно зашумело. Тамара с трудом выпрямилась и подумала — коньяк тоже коварный напиток. И она вчера явно перестаралась. Иначе не чувствовала бы себя настолько паршиво.
Сбежать Тамаре не давало упрямство. Зря она, что ли, сюда тащилась? Тряслась всю дорогу из-за дурацкой юбчонки! Ну нет.
Не позволяя себе одуматься, Тамара пинком распахнула дверь и испуганно вскрикнула: Маша неподвижно лежала на спине по центру огромнейшей кровати. Маленькая, хрупкая и бледная. Руки скрещены на груди, огромные зеленые глаза смотрят в потолок, белокурые волосы живописно разметались по вишневому бархатному покрывалу.
Зачем она сюда сунулась?! Бедная Машенька!
Тамара замерла на пороге. В ушах звенело. В горле застрял жесткий, колючий комок и мешал дышать. Слезы полились градом, очертания комнаты стали расплывчатыми. Маша Епифанцева виделась как сквозь туман.
Тамара ухватилась за косяк и судорожно всхлипнула. И едва не потеряла сознание, когда с постели раздался абсолютно равнодушный, погасший Машин голос:
—Уже оплакиваешь? Это ты правильно.
Тамара онемела от ужаса и сползла по косяку на пол. Слезы застилали глаза, но Тамара все же отлично видела: Маша даже не шевельнулась. Лежала, скрестив руки, и мертво таращилась в потолок.
Тамара суетливо размазывала по лицу слезы, голова по-прежнему гудела после вчерашнего, мысли путались. Выделялась одна: «Значит, правда, что мы не сразу после смерти покидаем Землю. Что-то еще видим. И даже можем как-то общаться. Телепатически, наверное. Или я все же слышала голос?»
Мертвая Маша больше в контакт не вступала, а Тамара сидела на полу, рыдала и жалела, что вышла сегодня из дома. Зачем?!
Ведь собиралась заняться уборкой. И Лешке обещала никуда не сбегать. Он должен позвонить сразу, как купит билеты. А теперь если и звонил, то не застал. И наверняка разозлился.
Впрочем, Тамаре все равно. Бедная Маша.
Продолжая жалобно поскуливать, Тамара увидела на подоконнике мобильник и вздрогнула: нужно звонить в милицию. Срочно. Прямо сейчас. И ее… ее задержат как свидетеля.
«Свидетеля? Свидетеля чего? Я ничего не видела!»
Подвывая и опасливо посматривая в сторону невозмутимой покойницы, Тамара на четвереньках потрусила к окну. Свидетельницей ей становиться совсем не хотелось. Ведь тогда придется рассказывать, что они с Машей развлекались ночью в казино. Тамару наверняка заставят назвать всех, с кем познакомились. Устроят… это… ну… очную ставку? Точно. И кто из вчерашних типчиков ее признает?!
Тамара горестно всхлипнула: Машки нет, грима нет, юбка порвана в клочья, линзы она где-то посеяла…