Жизнь в зеленом цвете - 4
Шрифт:
В саду было уже темно; всё казалось чёрным, листья, стволы, трава, земля, сам Гарри - увидеть собственную ладонь можно было, только поднеся её к лицу вплотную.
– Гарри, ты здесь?
Гарри зажёг на ладони огонёк.
– Без палочки?
– с одобрением отметил Билл, садясь рядом и обнимая Гарри за плечи.
– Молодец…
– Это само собой получается, - Гарри не стал гасить дрожащий комок света, потому что он отбрасывал на волосы Билла причудливые блики.
– Почти как дышать.
– Но не у всех же, не так ли?
– Билл улыбнулся и запрокинул голову, глядя куда-то в небо.
– Хотел бы я в этом году снова учиться в Хогвартсе…
– Почему?
–
– Может, я даже выберу время и приеду посмотреть на это…
– Посмотреть на что?
– настойчиво напомнил Гарри о своём присутствии.
– Это «секретная информация, не подлежащая разглашению вплоть до специального решения министерства», - Билл узнаваемо спародировал интонации Перси.
– Да ты скоро сам узнаешь…
– И для этого ты сидишь и дразнишь меня, да?
– Гарри скорчил рожицу.
– Только чтобы сказать, что, хоть и заинтриговал до предела, рассказать ничего не можешь?
– Конечно, - Билл ухмыльнулся.
Не раздумывая, Гарри накрыл губами эту ухмылку; губы Билла были тёплыми и на вкус - как чай с корицей - успокаивающе, уютно, вкусно. Билл зарыл пальцы в густые перепутанные пряди на затылке Гарри и притянул его поближе, углубляя поцелуй; для удобства Гарри поменял диспозицию, оседлав бёдра Билла. Тепло проникало сквозь тонкую ткань джинсов, и Гарри казалось, что они с Биллом сливаются в единое существо с общим теплом, одним на двоих, с жадными губами и блестящими глазами, четырёхногое, четырёхрукое и счастливое до одурения. В довершение романтической сцены где-то на заднем плане зачирикала какая-то птичка, которой отчего-то не спалось в гнезде; не соловей, ну да и так сойдёт - дарёному коню в разные места не смотрят.
– Ну а всё-таки?
– Гарри прислонился лбом ко лбу Билла, пытаясь отдышаться.
– Что такое будет в Хогвартсе в этом году?
– Ты из меня верёвки вьёшь, - заметил Билл так удовлетворённо, будто как раз об этом ему всю жизнь и мечталось.
– Ладно… только смотри никому не проболтайся.
– Могила!
– поклялся Гарри.
– В этом году в Хогвартсе будет проходить Турнир Трёх Волшебников.
– А это что?
– Это традиция. Семьсот лет назад директора Хогвартса, Дурмстранга и Шармбатона - тогда это были единственные волшебные школы на всю европейскую цивилизацию - решили проводить раз в пять лет нечто вроде дружеского состязания между учениками. Ну ты знаешь, вся эта тема о взаимопонимании между молодым поколением волшебников разных национальностей, налаживании контактов и прочем. Три чемпиона, которых выбирала такая специальная шняга, Кубок Огня, выполняли три задания. И всё шло отлично, пока Турнир не решили прикрыть из-за высокого уровня смертности. Задания разные бывали…
– А почему сейчас решили возродить?
– Его несколько веков пытались возродить, но ничего толком не выходило. Вот сейчас решили попробовать снова. Приз сделали - тысячу галлеонов. Ввели новые правила, чтобы никто не умер, не дай Мерлин. Например, нельзя подавать заявку на участие в Турнире тем, кому ещё нет семнадцати.
В последних словах Билла содержался явный намёк на то, чтобы Гарри не совал свой нос в смертельные опасности; Гарри скептически приподнял уголок губ. Опасностей ему и безо всяких замшелых турниров хватало.
– Не буду я подавать никаких заявок, что мне, делать нечего. Галлеоны у меня есть, семнадцати мне нет…
– Ты удивительно прагматичен, - заметил Билл.
– Хочешь жить - умей вертеться, - парировал Гарри.
–
– Я по другой причине ёрзаю, не для того, чтоб выжить.
– Это по какой же?
– А вот угадай…
Они целовались под деревом в полной темноте - огонёк Гарри давно погасил, чтобы не мешал - не видя лиц друг друга, не видя ничего вокруг в непроглядном мраке, какой можно увидеть, пожалуй, ещё только в чернильнице. Познавать друг друга на ощупь, угадывать повороты головы по дыханию, искать наугад кончиками пальцев и припухшими губами чувствительные точки, скользить пальцами по шёлку волос, по бархату кожи, не зная толком, на что наткнёшься в следующую секунду, закрывать и открывать глаза, и убеждаться в том, что нет никакой разницы… так волнующе, так кружит голову, так здорово…
– Гарри? Билл? Мама беспокоится, все уже спать собираются, а вас нет, - Чарли неожиданно оказался рядом; в руке у него была палочка с холодным белым огоньком на конце.
– Что с нами может случиться?
– удивился Билл.
– Маньяков в нашем саду, кажется, никогда не водилось, а гномы нам не страшны…
– Она решила почему-то, что вам могло прийти в голову погоняться напоследок на мётлах в этой темени, - объяснил Чарли; он вёл себя так непринуждённо, будто каждый божий день заставал брата под деревьями в компании несовершеннолетних мальчиков.
– Вы ведь все дни только этим занимались…
Гарри покраснел; Чарли значительно преувеличивал, злонамеренно подкалывая обоих. И, между прочим, большую часть времени, которое они проводили в саду вдвоём, они действительно летали! И всего несколько раз занимались любовью…
– Вдруг вы разобьётесь?
– продолжал Чарли с совершенно невинным видом.
– Вот меня и отправили найти вас и вразумить. Ну так как, вразумление требуется?
– Пожалуй, обойдёмся, - хмыкнул Билл, с явным сожалением размыкая руки - Гарри смог соскользнуть с его колен и встать, отряхивая с джинсов налипшие травинки.
– Вот и отлично, - заключил Чарли.
– Всё в порядке, значит? Лбов не расшибли?
Билл фыркнул.
– А сам как думаешь?
– Я думаю, что Гарри пора спать, - уклончиво отозвался Чарли.
Гарри закатил глаза и первым пошёл к дому.
Глава 4.
Из всех неприятностей произойдёт
именно та, ущерб от которой больше.
Третье следствие закона Мёрфи.
Наутро шёл дождь, долгий, нудный, явно настроившийся лить долго-долго; Гарри, проснувшийся раньше близнецов, тихонько забрался с ногами на подоконник, прижался виском к холодному стеклу и следил за стекающими вниз каплями до тех пор, пока Джордж не проснулся и не сопроводил «Доброе утро» закономерным вопросом о том, что это Гарри там интересного увидел.
Лето кончилось, только и всего…
На завтрак Гарри пришёл невыспавшимся и хмурым, пряча руки в рукавах свитера, полученного от миссис Уизли на прошлое Рождество - из года в год она вязала ему зелёные с серебряным свитера, полагая, очевидно, что он будет рад символике своего факультета, и он не знал, как объяснить ей, что чувствует к Слизерину, опустив в этом объяснении некоторые существенные подробности, а свитеров других цветов у него попросту не было. Было зябко, и Гарри, отодвинув подальше тарелку с едой, глотал понемногу горячий чай, пока миссис Уизли суетилась, собирая своим детям бутерброды в дорогу. Даже голова уже знакомого по чемпионату Амоса Диггори в камине не вызвала у Гарри особого интереса.