Жизнь в зеленом цвете - 5
Шрифт:
Блейз целовал его так жадно, словно пил что-то с его губ, пил и никак не мог утолить жажду - жажду прикосновений, ласки - даримой и ответной... Очки мешали, и Блейз снял их с Гарри, отложив в сторону. Гарри расстегнул мантию Блейза, стянул с плеч и прижал его вплотную к себе; Блейз, не переставая целовать Гарри, потянул вверх его футболку. Гарри слегка отстранился и сам снял её окончательно; встал, расстегнул джинсы - они упали с него, хотя были по размеру, когда миссис Уизли покупала их. Ботинок на Гарри и так не было - он снял их ещё вчера вечером; два ловких изгиба - и с носками тоже покончено.
Блейз так заворожённо смотрел на открывшееся ему худое, испещренное шрамами и следами кое-как заживших переломов и гематом тело, единственной выигрышной чертой которого была какая-никакая складность и гибкость, так зачарованно и восхищённо, как будто перед ним был Аполлон собственной персоной; Гарри почувствовал, как щёки становятся горячими от этого восхищения.
– А ты не хочешь последовать моему примеру?
– немного хрипло предложил он.
– Ну, если ты настаиваешь, - лукаво протянул Блейз и поднялся с пола одним слитным движением.
От жеста, которым Блейз потянулся к пуговицам своей рубашки, у Гарри пересохло во рту. Когда Блейз, неуловимо двинув плечами, позволил рубашке слететь, у Гарри потемнело в глазах от желания.
– Ты такой красивый...
– вырвалось у Гарри, когда Блейз избавился от брюк - всё так же плавно и завораживающе, словно задался целью свести Гарри с ума.
– Как статуэтка...
– Ты всё равно красивее, - Блейз привлёк Гарри к себе и снова поцеловал.
– Почему?
– Потому что я люблю тебя, - ответил Блейз, словно это было чем-то само собой разумеющимся.
Гарри запустил руки в волосы Блейза, пахнущие мятой и ещё чем-то, пряным и сладким одновременно; и перебирал их, ласкал, как мог, пока Блейз нежными, невесомыми поцелуями спускался вниз по его телу.
– Ах-х...
– Гарри задохнулся в ответ на жаркую влажность рта Блейза, обхватившего его член.
– Блейз...
Не было ни изнасилований, ни боли, ни мести; не было враждебного мира, обязательств, чужих долгов, грядущей войны... ничего не было, кроме маленькой комнаты, чей пол был выстлан шёлковыми подушками, мир ограничился её стенами, и это было так хорошо, так правильно, и никого не было, кроме них двоих, и никогда не было нужно... Гарри зашёлся в торжествующем крике, изливаясь в рот Блейза, и его колени подломились.
Новый поцелуй, с солоновато-горьким привкусом, заставил его застонать в рот Блейзу; пальцы Гарри пробежались по позвоночнику Блейза, от выступающего позвонка в начале спины до ягодиц и скользнули между ними.
Это вообще поначалу представлялось Гарри принципиальным вопросом - кто из них будет сверху; учитывая всю их предысторию... Но Блейз, кажется, не испытывал ни малейших сомнений, доверяясь Гарри.
– Deungo, - шепнул Гарри, и его пальцы покрылись толстым слоем смазки.
Блейз лёг на спину, и Гарри осторожно ввёл один палец. Блейз вздрогнул и улыбнулся припухшими после минета губами - улыбка была совершенно дикая, отчаянная и счастливая.
– Поцелуй меня, - попросил Блейз.
Гарри склонился к нему и поцеловал -
– Пожалуйста... я хочу тебя... я третий год тебя хочу...
Гарри ввёл третий палец.
– Га-арри...
– Гарри целовал Блейза снова и снова, потерявшись в вихре прикосновений к горячей, боже, такой горячей коже, покусывал твёрдые соски, тёмно-вишнёвые на фоне слегка смуглой кожи, проводил языком по ключицам... кровь шумела в голове прибоем.
– Возьми же меня, ну!..
– Блейз резко подался вперёд, до упора насаживаясь на растягивающие пальцы, и Гарри не выдержал.
Он осторожно вошёл в Блейза на сантиметр не больше, раздвигая податливые мышцы; он хотел остановиться, дать время привыкнуть, но тот в этом времени не нуждался вовсе.
– Дальше... ещё... пожалуйста...
– глаза Блейза закатились, пальцы скользили по шёлковой поверхности подушек в безуспешной попытке смять скользкую ткань.
Гарри рывком вошёл до конца - так горячо, так тесно... Блейз тихо вскрикнул.
– Тебе больно?
– Гарри поймал правую руку Блейза, переплёл свои пальцы и его.
– Мне хорошо... двигайся, Гарри-и....
Гарри не требовалось просьб; это был инстинкт, почти первобытный, - двигаться, в этой жаркой тесноте, подающейся навстречу, принимающей всё, что он мог дать, и отдающей всё, что можно было отдать, смотреть в мутные от удовольствия чёрные глаза, подчиняющиеся и подчиняющие, с расширенными, хмельными зрачками... запах желания пропитал воздух, жар тел повис маревом - или это в глазах Гарри всё плыло от кайфа, нестерпимого, острого...
Оргазм взорвал Гарри изнутри; раскалённые осколки засели в каждой клетке Гарри, плавили его, разрезали на части, и он кричал от счастья, и Блейз вторил ему, стискивая его руку, впиваясь ногтями в тыльную сторону ладони - до крови...
Блейз ещё не восстановил дыхание, когда Гарри почувствовал сонливость. «Только что ведь проснулся, - попенял он сам себе и сам себе же ответил: - Ну и что?».
Гарри обхватил Блейза за талию.
– Как ты?
– Лучше не бывает, - Блейз поцеловал Гарри в висок, отведя прилипшую к коже прядь за ухо.
– Тебе стало лучше?
– Я забыл всё, что хотел забыть, если ты об этом, - улыбнулся Гарри.
– Ты восхитителен... кстати, как ты сумел меня здесь найти?
– Я видел в последние дни, что тебе плохо. И знаю, что ты любишь здесь прятаться. Дверь появилась после того, как я подумал о комнате, чтобы тосковать.
Гарри рассмеялся и поцеловал Блейза в плечо.
– Ты как будто мои мысли читал...
– Если бы...
– почти беззвучно ответил Блейз.
Сон Гарри был глубок и покоен. А вот Блейз, показалось Гарри, не спал вовсе; во всяком случае, когда Гарри открыл глаза, Блейз лежал рядом, опершись на локоть, и во все глаза смотрел на своего спящего любовника с такой щемящей нежностью, что Гарри захотелось закрыть глаза и притвориться, что всё ещё спит - видеть эту нежность было словно подглядывать в окно за ничего не подозревающими людьми, живущими своей - такой полной, такой насыщенной и яркой, как получалось - жизнью.