Жизнь в зеленом цвете - 5
Шрифт:
– Ключевое слово, мисс Скитер - это «бы», - напомнил Блейз.
– Печальней в мире нету слов, чем быть могло, но не сбылось, - ехидно вставил Гарри свои два кната.
– Вам весело, мистер Поттер?
– угрюмо покосилась на него Рита.
– Не более, чем было Вам, пока Вы писали, что я псих, маньяк и патологический лгун, - ответствовал Гарри.
– Я не могу дать гарантий, что другие не будут писать о мистере Поттере, - предупредила Скитер, обратившись к Блейзу.
– Такого эксклюзива, как Ваш, им всё равно не написать, - усмехнулся Блейз.
– Поэтому беспокойтесь о себе. И учтите: если в печать просочится хоть что-то из информации, которую могли знать только Вы - за исключением, конечно, мистера Поттера - аврорат наведается к Вам в тот же день, и все, кто
– Можете не сгущать краски, мистер Забини, - буркнула Рита.
– Я всё поняла. За моим авторством о мистере Поттере в газетах не появится больше ничего.
– Прекрасно, - Блейз удовлетворённо кивнул.
– Я рад, что мы друг друга поняли, мисс Скитер.
– Могу я теперь уйти?
– раздражённо поинтересовалась Скитер.
– Гарри, если считаешь нужным, то выпусти мисс Скитер, - Блейз улыбнулся.
Гарри пожал плечами и взмахнул палочкой:
– Finite Incantatem. Можете идти, мисс Скитер.
– Спасибо за разрешение, - зло сказала Рита и вышла, хлопнув дверью.
– Теперь травля уменьшится как минимум раза в два, - Блейз рассеянно взъерошил себе волосы; отблески огня в камине заиграли на бордово-чёрных прядях.
– Удачно кинул пуфиком, в самом деле...
– Слушай, ты волосы не красишь?
– не удержался Гарри.
– Нет, - Блейз опешил.
– А что?
– Просто такой цвет...
– смущённо промямлил Гарри.
– Такой необычный...
– Тебе нравится?
– улыбнулся Блейз.
Если бы кто-то ещё неделю назад сказал Гарри, что между ним и Блейзом Забини будет происходить такой спокойный и дружелюбный разговор с отчётливыми элементами флирта, Гарри поднял бы этого самозваного пророка на смех.
– Нравится...
– Гарри пропустил меж пальцев несколько мягких прядей.
– Слушай...
– Что?
– В прошлом году...
– с опаской сказал Гарри. Хоть бы не ляпнуть глупость, не обидеть снова.
– Как ты сумел всё это... устроить? Администрация школы ведь знала, что никакой Элоизы нет?
Блейз некоторое время смотрел Гарри в глаза, пытаясь, видимо, углядеть там издёвку, насмешку или отчуждение. Ничего такого не нашёл и вздохнул.
– У тебя есть право на объяснения, я думаю... ложись и отдыхай, а я тебе сказку на ночь расскажу.
– Совсем сказку?
– уточнил Гарри язвительно, поняв, что Блейз не обиделся и, кажется, не собирается этого делать.
– Не совсем, - отозвался Блейз.
– Можно даже сказать, совсем не сказку...
– рассеянно прибавил он.
Гарри вытянулся на пахнущей свежестью кровати; Блейз сел на полу, держа руку Гарри в своей.
– Только не перебивай, ладно?
– попросил он. Гарри кивнул.
– Отлично...
Блейз вздохнул и негромко заговорил, глядя на огонь и иногда стискивая пальцы Гарри почти до боли.
– После третьего курса я совсем сошёл с ума... помнишь, я тогда дал тебе пощёчину? Казалось, сиди и радуйся, ненавистный Поттер будет мучиться во веки веков, но... не мог я тебя так оставить. И я испугался. Я понял, что без тебя... чёрт, никогда не говорил таких слов... ну, ты понял. А тут как раз пришло время паломничества, рано, но ничего не сделаешь... а, ты же о нём не знаешь. Я не так начал.
Мой род происходит от самой Кассандры; от одной из ветвей, их было много, древние греки были на редкость любвеобильным народом... и всегда кто-то в поколении - эмпат, или пророк, или ещё кто-нибудь... как правило, средний или младший. Старший обычно без особенного дара... он становится главой семьи. Я младший, нас было только двое - я и Девон... я - пророк... меня с детства учили Прорицаниям, настоящим... мне их преподавал кентавр, они почти все пророки либо отличные толкователи... а этот бред, который нам даёт Трелони, вообще бесполезен. Дар открывается после паломничества. Паломничество в нашей семье - это открытие дара... тьфу, повторяю одно и то же. Надо измениться коренным образом, сходить в какое-нибудь священное место или ещё что-нибудь сделать - что потянет, это индивидуально... первые из рода чаще всего ходили пешком в Мекку, потому и называется паломничество,
Когда приходит срок паломничества, каждый из нас вычисляет сам. Берутся дата рождения, дата зачатия, дата дня вычисления... много чего берётся, тебе неинтересно, но можешь это проверить, если хочешь, в библиотеке Хогвартса про это есть, но никто не интересуется - с таким-то профессором Прорицаний... у моего отца, например, уже у самого дети появились, когда пришёл срок. В паломничестве он и погиб, кстати... мне было тогда четыре.
Я сказал матери, что мой срок - это будущий учебный год. И что мне, дескать, кровь из носу требуется половину года провести юношей, половину девушкой. Вжиться в другой пол, понять иную сторону бытия... уже и не помню точно, что я там плёл. На самом деле мой срок был тем же летом, всего на две недели. Я сказал матери, что поеду к бабушке, бабушке написал, что завёл подружку и хочу пару недель отдохнуть подальше от матери, она у меня строгая. Дело техники - написать несколько ни к чему не обязывающих писем, велеть домашнему эльфу отправлять их раз в несколько дней - бабушке из Ривьеры, матери от бабушки, и никому не рассказывать о поручении. Мама и бабушка на ножах, не общаются, так что не разоблачили бы. Сам отправился в лес, без палочки... жёг травы, собирал ягоды, слушал ручьи... от волков на дереве прятался, отмахивался горящими ветками от каких-то ещё зверюг с острыми зубами. В общем, проникся природой по самое не могу. Очнулся после этих двух недель на какой-то глухой поляне, весь одухотворённый, радостный - дар раскрылся. Тут же, на месте, гадал по каким-то травкам-муравкам, пробовал. Угадай, на кого я гадал? На тебя, светел Мерлин... нет, не на «плюнет - поцелует - к сердцу прижмёт - к чёрту пошлёт», хотя с меня, идиота, сталось бы... гадал, разлюблю тебя или нет. Вышло, что без тебя я не смогу.
Долго я там сидел, гадал и перегадывал, медитировал, грибы специальные ел, для расширения сознания... кентавры, кстати, без этих грибов не обходятся, они у них чуть ли не в метаболизм встроены. И всегда одно и то же. Либо ты, либо ничего, дырка от бублика. Сам понимаешь, веселей мне от этого не стало.
Потом начался учебный год. Помнишь, уже после того, как ты стал чемпионом, я подошёл к тебе поговорить, а ты послал меня далеко и надолго? Тогда, под деревом у озера... я, конечно, понимаю теперь, что ты был прав - теперь, когда ты в двух шагах, и ничего против меня не имеешь. А тогда я готов был вести себя, как герой любимых романов Панси Паркинсон: пойти разреветься в подушку, посудой в стенки покидать, убить кого-нибудь в сердцах и пуститься в бега... я был в истерике, в самой настоящей. Потом как-то дотянул до середины декабря, уехал домой, там меня уже ждала мать со всем, что нужно девушке... Это был самый настоящий финт ушами, Гарри. Я переоделся в девушку, наложил эти иллюзионные чары, и мы отправились в Министерство. Там историю про закрытый пансионат в Северной Америке проглотили без труда, даже не спросили, как мальчика могут отправлять по обмену в пансионат для девочек... я эту дыру в рассказе заметил уже после того, как всё изложили Фаджу. Сидел, как на иголках... обошлось, Фадж - тупица. Мать предоставила все документы для обмена, пансионат такой и правда есть, она им сама заведует - вот только в семье Забини никогда не рождались девочки, и ученицы такой там попросту не могло быть. Об этом, разумеется, в Министерстве не знали - кто бы им сказал? Так всегда в старых чистокровных семьях, секрет на секрете и тайной погоняет, пусть они и дутые по большей части, секреты эти, бутафорские...
С Дамблдором оказалось и того проще. Мы с матерью выложили ему историю про обмен, добавили специальный жалостливый рассказ о том, что бедная девочка, то есть Элоиза, не ладит с однокурсницами, и хорошо бы ей сменить обстановку на семестр... Директор согласился, я уже думал, всё получилось... а потом мать вышла из кабинета, а Дамблдор поймал меня за локоть и сказал: «Удачи тебе с ним, Блейз». Меня как пыльным мешком стукнуло... наверное, он отличный легилиментор, иначе откуда бы ему знать? У меня ко всему этому латентные способности, я даже не чувствую никак, если ко мне в голову лезут.