Жизнь во благо Родины
Шрифт:
– Мне очень понравился разговор с вами, молодой человек, хотелось бы и дальше работать с вами.
О как, видимо, я все же знаю, чем и как «цеплять» людей, но вот только вынужден буду отказаться. Понятно, почему я смог его заинтересовать, как стало мне известно в ходе беседы, этот конкретный человек получил образование в СССР, мы говорили, можно сказать, на одном языке. Во время своего обучения он проникся идеями социального равенства, поэтому и ведет себя именно так. Но вот как воспримет народ эти идеи, уже вопрос. Люди здесь темные не только по цвету кожи. Большинство на уровне наших крестьян конца девятнадцатого века, и из всего этого подниматься очень тяжело.
– Как я вам уже говорил, я не представитель МИДа, я занимаюсь строительством, причем не совсем по своей воле. Так же, как и вы сейчас, руководство нашей страны посчитало нужным привлечь меня к этому делу, отказаться я не мог, но я занимаюсь совсем другим в этой жизни.
– Могу ли узнать, чем именно?
– Я простой писатель, моя жизнь принадлежит книгам. Я пытаюсь открывать людям то, о чем они сами тайно думали, но не могли выразить по какой-либо причине. Рассказываю истории простых людей, для таких же простых людей. Сочиняю истории для взрослых, ибо иногда человеку свойственно помечтать, так как реальность жизни он видит каждый день, надо же иногда и отвлекаться.
– Никогда бы не подумал, что писатель будет вести переговоры, – кажется, вполне натурально удивился мой собеседник. Вообще, он и меня удивил своими знаниями, манерами, чего греха таить, я реально думал увидеть перед собой этакого дикаря или зажравшуюся скотину, которая только и мечтает, как бы присосаться к денежному потоку, и плевать ему на всех своих сограждан. Но либо он очень старается выглядеть достойно, либо честен, как и я. Ну, или в Союзе он реально впитал в себя наши идеи.
– Кто же может предположить, куда нас заведут высшие силы… – многозначительно ответил я.
Переговоры прошли просто замечательно, но как ни уговаривали меня, оставаться я не хотел. Слишком жарко, слишком опасно, хоть и люблю приключения, но хочется уже спокойствия и семейного тепла.
Через неделю установили постоянную связь с Москвой, к этому времени прибыло сразу три самолета, на них было доставлено оборудование и оружие, куда ж без него. Один борт был целиком набит десантниками, понятно, что этого мало, но это только начало. Может показаться, что мы вновь, как и в моей истории, начинаем накачивать африканский континент оружием, но без этого никак. Слишком много желающих заполучить эти земли, слишком много, и без вооруженных столкновений не обойдется. Честно говоря, если наши руководители договорятся, я буду настаивать на очень большом военном контингенте.
– Ну, как, все же решил ехать? – Уговаривали меня все время, очень трудно было отказываться, но я старался.
– Да, и так задержался, свое я сделал, дело за дипломатами. Если умные, все получится, – заключил я.
Мы прощались с моряками, вояки искренне расстроились, узнав, что я все же уезжаю. А дело было даже не во мне, приказ из Москвы, вынужден исполнять. Эх, надоедать стало, в который раз задумываюсь, правильно ли я тогда поступил…
Дорога домой затянулась. В Дарданеллах судно, на котором я направлялся в Союз, задержали. Это был военный фрегат Великобритании, они тут занимаются патрулированием, и мы, решив, что это обычная проверка, спокойно допустили смотровую команду на борт, тем более мы находились на торговом судне, не обладающем дипломатическим статусом. Это была огромная ошибка. Мешок с каким-то белым порошком, найденный в моей каюте, привел меня в состояние ступора. Я даже ответить не мог на вопросы, которые сыпались из уст британского офицера, руководителя досмотра.
– Я понятия не имею, что это и как оно здесь оказалось, – отвечал я.
– Вы переправляете наркотики, и будете за это отвечать перед судом! – спокойно произнес офицер и потребовал перейти на свой корабль.
– Я подданный Советского Союза, вы не имеете право задерживать меня, – попробовал протестовать я.
– Еще как имею, вы находитесь в территориальных водах Турции. Турция – член Альянса. Турецкое руководство заключило с нами договор на морскую охрану и пресечение поставок наркотиков в страну, у вас найдены наркотики, вы – виновны, – даже не скрывая улыбки, ответили мне.
Все, привет, сливайте воду. И что делать? Хорошо, если переправят в Англию, там хотя бы мне грозит просто срок в тюрьме, а если выдадут Турции? Эти ведь и казнить могут, с них станется.
– Вы прекрасно знаете, что все это чушь, что вы хотите от меня? – Ну ведь ясно же, что подстава, значит, бриттам что-то от меня нужно, или от Союза, просто попался именно я.
– Скоро берег, там вас встретят, – закончил диалог офицер и вышел из каюты, в которой и состоялся разговор.
Каюта на британском корабле была маленькой, или это специально меня в такую засунули, как камера, метра два в длину и полтора в ширину. Койка, примитивный унитаз, причем чистый и не воняющий, вот и вся обстановка, иллюминатора тут не было, даже на море не посмотреть.
Ошибкой было не только ехать домой на гражданском судне, но и делать это без охраны. Наши морячки не могли воспрепятствовать вооруженным англичанам, даже если бы захотели. Оставшись в одиночестве, устало опустился на койку и обхватил голову руками. Что же это, всё? Доигрался хрен на скрипке? Вот же дурень, куда я полез?! Говорила Катя, не езди, не надо, без тебя справятся, но нет, блин, полез, я ж самый умный тут, все наперед знаю… Стоп, хватит себя бичевать, это нужно было сделать, ведь все видел своими глазами, даже участвовал. Если бы не я, не известно, как бы все прошло, с нападением на нас все полетело под откос. Да, все же не зря я съездил, даже если теперь посадят в тюрьму, хоть знаю, что успел немало. Ведь все, что делал до сих пор, было только ради одной цели – изменить страну, сделать все, чтобы она осталась, а не рухнула, как там, где родился и жил я. Не желаю своим детям прожить девяностые, хватит того, что их как-то пережил я.
– Каковы силы русских, прибывших в Конго?
Меня допрашивали уже, наверное, часа три. Перед сходом с корабля надели на голову мешок, и я даже приблизительно не знаю, где нахожусь. Может, в Турции, а может, в Греции или Италии, хрен его разберет. Потом была машина, долгая поездка по довольно плохой дороге, и вот когда мешок сняли, я увидел, что нахожусь в какой-то камере, по-другому и не назовешь. С первого же вопроса стало ясно, что интересуют англичан именно наши дела в Конго. О наркотиках не было сказано ни слова, как и думал, это был лишь предлог снять меня с судна. Говорили на русском, хотя я неплохо знаю английский. Кстати, враги, видимо, об этом не подозревают, так как допрос ведут двое и обсуждают мои ответы между собой не стесняясь. Не верят, но это понятно, я ж вру.
– Я понятия не имею, господа, сколько там и каких сил прибыло, видел корабли в порту, видел солдат, технику. Я не военный, и никто меня в курс не вводил. – В своих ответах я не видел ничего плохого, смысла молчать и играть в партизана не было, захотят, заставят, один черт заговоришь, вот только будешь уже не совсем здоров. А мне это надо? Если бритты знают о моих связях с верхушкой СССР, тогда да, жопа, будут колоть жестко, а если нет, то еще побарахтаемся.
– Похоже, не врет, Джонни, посмотри на него, он никак не похож на солдата.