Жизнь во благо Родины

Мишин Виктор Сергеевич

Но было уже поздно, я завелся. Здоровяк с разбитым носом получил от меня добавку, мой фирменный пинок между ног – и выбыл из игры, оставались еще двое. С этими церемониться я не собирался, да и опасно это, ведь все англичане были вооружены. Вообще, это было тонким местом в моем плане, но внезапно здоровяк, державшийся за яйца, помог мне, сам того не ожидая. На нем была надета жилетка, а когда он согнулся, она чуть задралась, и рукоять пистолета обнажилась. Он носил его просто за поясом, без кобуры, и выхватить его было секундным делом. Упав на задницу, прикрываясь здоровяком, мне оставалось проделать сложное действие.

– Остановись, тебе не уйти! – прокричал старший, в свою очередь доставая оружие.

–

А я не верю на слово, всегда проверяю, – ответил я и, зажав пистолет между подошвами ботинок, рукой взвел затвор. Это было самым слабым местом в моем плане. Руки связаны, как взвести затвор пистолета? Я почти успел. Почти. Хлопок, что-то сильно бьет меня под ключицу слева, но я стреляю в ответ. Два выстрела стрелявшему в меня старшему, и перевод прицела правее. Оставшийся англичанин смотрит на меня, оружие в его руках направлено мне в грудь, но отчего-то он не спешит открывать огонь. Мне было некогда думать, брать его в заложники или убивать, поэтому просто выстрелил в силуэт, ибо в глазах уже появлялись цветные круги. Боль в районе груди жгла и крутила, а возле меня еще пытается очухаться здоровяк. Стреляю ему в бок и слышу рев раненого зверя. Нажимаю на спуск еще и еще, пока пистолет не встает на задержку. Лишь после этого понимаю, что ранение, возможно, лишит меня возможности выбраться.

Силы таяли, надо выйти из камеры, а я понятия не имею, где вообще нахожусь. Может, я в тюрьме, тогда как? Обнадеживала мысль о том, что раз до сих пор никто не прибежал, значит, есть вероятность, что это все же не тюрьма.

У одного из теперь уже трупов нашелся на поясе нож, им я перерезал веревку, что стягивала мои кисти. Затекли они серьезно, а пуля где-то в груди вообще не придавала сил, более того, я чувствовал, что вот-вот вырублюсь. Снарядить оружие или озаботиться обыском врагов не было ни времени, ни сил, подползая к двери, с надеждой осмотрел ее и заметил торчащий в замочной скважине ключ. Дотянулся и дернул за ручку, дверь не поддалась, пришлось крутить ключ. После двойного щелчка вновь потянул дверь, и она открылась. За дверью обнаружился длинный коридор и, судя по перилам, лестница в конце. Да, я смутно припоминал, как поднимал ноги, когда меня сюда вели. Окон в коридоре не было, зато в стене справа находились еще две двери. Сомневаюсь, что мне туда надо, поэтому ползем вперед, к лестнице. О том, чтобы встать на ноги, не было и речи, доползти бы. Опираясь на правый бок, помогал себе одной рукой и ногами, левая рука не поднималась. Тишина настораживала и пугала, но выход виделся лишь в движении вперед. Возле лестницы, которой я достиг минут через пять, остановился и выдохнул, закашлявшись. Высоко, однако, крутая лестница, ступеней двадцать, как спуститься, а не скатиться…

На улице была ночь, но я сразу понял, что нахожусь где-то недалеко от моря, его запах ни с чем не спутаешь. Сильно болела грудь и раскалывалась голова, пересохло во рту и дышать становилось все сложнее. Я полз мимо каких-то кустов, вдоль пыльной грунтовой дорожки, на которой кроме гужевого транспорта, наверное, ничего и не бывает. Страшно не было, отбоялся уже, но и умирать не хотелось, хоть тресни. Мне нужно выбраться из этой задницы, домой, обязательно добраться домой.

Придя в чувство, понятия не имею, сколько был в отключке, обнаружил себя лежащим на спине. Не знаю, что послужило толчком для пробуждения, боль или что-то другое. Грудь жгло, хотелось чесаться и одновременно выть, и крутиться от боли. Чья-то рука, с усилием, но осторожно, надавила на плечо, явно желая, чтобы я прекратил вертеться.

– Где я? – выкрикнул, как мне показалось, я.

В ответ услышал какую-то тарабарщину и ни слова не понял. Говорил на английском, слава богу, сообразил, но слышал в ответ непонятную речь. Ладно, не до этого сейчас, узнать бы, где нахожусь, хотя бы примерно.

Скосил

глаза, разглядывая человека рядом, и с удивлением увидел молодую женщину, может даже девушку. Так, похоже, я вырубился где-то возле дороги и меня подобрали, вопрос один: чем мне это грозит. Господи, я даже не знаю, в какой стране нахожусь.

– Вы англичанин, с базы? – через какое-то время услышал я ломаную английскую речь. Для говорившего со мной язык явно не был родным.

Насторожился, скосив глаза. В темноте помещения явно появился еще один человек. И что ответить, вдруг это провокация?

– Я с военного корабля, офицер флота Ее Величества, – решился и произнес я.

– Вам здорово досталось, сэр, нужно в больницу…

Ага, а в больнице ко мне быстренько приедут настоящие офицеры, и тогда что, все зря? Думай, писатель, думай…

– База далеко?

– Не очень, только у нас с дочерью нет транспорта, как вас доставить к ним, я не знаю. Меня Керим зовут, сэр, могу предложить лишь один вариант…

– Если он поможет мне остаться живым, то выбора нет, – ответил я, поморщившись.

– Сейчас ночь, в паре километров отсюда живет наш сельский доктор, он вообще-то ветеринар, но думаю, пулю из вас вытащить сможет, согласны?

– Я же говорю, выбора нет, так почему я должен быть против?

Дальнейшее происходящее меня уже не волновало. Сил думать и что-то контролировать не оставалось. Я то отключался, то вновь приходил в себя, когда появился врач, точнее ветеринар, даже не заметил. Естественно, никаких обезболивающих у него не было, но тот человек, что и приютил меня, внезапно предложил выход. Куда-то сбегав, он вернулся с куском бумаги и начал в нее что-то заворачивать.

– Совсем без боли не выйдет, но это поможет отвлечься, – пояснил он, раскуривая самокрутку, которую и скрутил у меня на глазах.

Ясно, какую-то наркоту предлагает. Что же, надеюсь, не подсяду на эту дурь, терпеть дальше сил уже не оставалось.

После третьей затяжки в голове стало светло и даже мысли какие-то трезвые появились, хотя должно быть наоборот. Как коновал приступил к выниманию из меня лишнего железа, даже не заметил, лишь в тот момент, когда он подхватил щипцами пулю внутри меня, я заорал как резаный. Хотя почему как, я и есть резаный. Хватило ума орать не какие-то слова или выражения, а просто орать:

– А-а-а-а-а! – как же больно-то…

Глаза закрылись сами по себе, бесконтрольно, темнота навалилась одним махом, и что происходило дальше, я не знаю.

Проснувшись, думал только об одном: не проболтался ли случайно, хрен знает, как эти турки ко мне отнесутся. Это ж только в будущем на курортах они гостям рады и лебезят, на деле же они ненавидят всех чужаков, а уж русских и подавно. То, что я оказался у турков, я понял, когда услышал первое имя, да и чему удивляться, в проливе же были, а тут вокруг все сплошная Турция. Вообще-то это капец как плохо, Турция – член НАТО, а значит – враг. Как свалить из недружественной страны с дыркой в теле?

– Очнулся? Вижу, что очнулся. Я дам тебе два дня, потом сообщу полиции, – видя мое искреннее удивление, хозяин дома, в котором меня держали и даже оперировали, покачал головой. – Ты бредил и в бреду говорил на русском. Ты из Советов?

– Да, и что, значит, теперь я для вас враг?

– Лично мне ты ничего не сделал, но как знать, где ты получил свою пулю…

– Меня похитили и пытали, так уж было угодно небесам, чтобы я сумел сбежать.

– Видимо, твоим мучителям не повезло… Понимаешь, парень, если о тебе узнают, а это рано или поздно все равно произойдет, мне не поздоровится. Проблемы никому не нужны, сам понимаешь. Врач сказал, что ранение не опасное, но крови ты потерял много, посмотрим через пару дней, как ты будешь себя чувствовать. Сможешь уйти, я выжду немного и сообщу, надеюсь, тебе хватит времени, чтобы скрыться.