Жизнь вопреки
Шрифт:
Однако вернусь к истории моего вступления в Союз писателей. Согласно правилам, кто-то из твоих коллег давал тебе рекомендации, их должно было быть либо две, либо три, не помню точно, но главным было иное. Комиссия передавала твои книги членам Союза писателей, которые становились своего рода независимыми рецензентами. Их точка зрения была решающей. Так вот, моя книга «Банальный сюжет» была передана Василию Аксёнову. Он её прочёл, я узнал об этом позднее. Один из членов комиссии позвонил мне и поздравил: «Старик, твою книгу прочёл Аксёнов и дал отличную оценку! Поздравляем!»
Вообще Аксёнов был автором журнала «Юность», правомерно сказать – журнала-конкурента.
Я с Аксёновым лично даже не был знаком. Оказывается, у меня в приёмной комиссии были недоброжелатели, которые пытались печататься в журнале «Сельская молодёжь», но их рукописи всякий раз возвращались. Привлечение Аксёнова, как рецензента, было возможностью нанести мне ощутимый удар, но так или иначе журнал прибавлял в своей популярности, а я, как главный редактор, в своей значимости в писательской среде. К сожалению, многие мои коллеги ставили знак равенства между этими понятиями. Увы, но это не так.
Значимость литературе придают люди творящие, а не издающие её, хотя влияние вторых громадно, они заполняют литературой пространство жизни. Их было мало на челне – всего двадцать человек.
Но редакторство подстёгивало меня заняться и прозой. Это было двойственное влияние. С одной стороны, подталкивало, а с другой – лишало свободного времени, так как нагрузки порой были сверх меры, а значит и времени на творчество не оставалось.
Незнание иностранных языков было моим очевидным изъяном, тем более что я полагал, что способности к изучению языков у меня есть. И тут появляется возможность за два года овладеть английским, я оказываюсь перед выбором: либо изучение английского языка, либо закончить роман, который я уже начал писать. «Ну изучу я язык, – задавал я себе вопрос, – а дальше что? А где я возьму практику его применения?»
В моём окружении коллеги на вопрос, знают ли они язык, утвердительно кивали головой, а потом оказывалось, что этих знаний хватало на посещение магазина, либо ресторана, а уже на улице в незнакомом городе – угнетающая растерянность. А ведь изучали его на те самых курсах. Но когда я принимал своё решение, я этого не знал.
Из двух предложений: английский язык или роман, я выбрал роман, который написал и издал в течение тех самых двух лет, но это уже другая история. Через четыре года после моего прихода в журнал пришло ощущение сложившейся команды. Она у меня портретно в памяти:
1) Мои заместители, их за 24 года было три: Александр Гаврилов, Владимир Токмань, Эрнест Бессмертных;
2) Ответственный секретарь: Станислав Романовский, Виктор Конов, Александр Жуков;
3) Олег Зикс – международник;
4) Вадим Черняк – отдел литературы;
5) Мила Сергиенко – публицистика;
6) Оксана Мамонтова – комсомольская жизнь;
7) Ирина Клёнская – культура;
8) Юрий Полковников;
9) Виктор Ярошенко – наука;
10) Святослав Рыбас – корреспондент;
11) Борис Ряховский – публицистика;
12) Петр Скобелкин – корреспондент;
13) Сергей Макаров – корреспондент;
14) Виктор Вутеч (завотделом литературы), Евгений Лучковский, Вадим Черняк – литература и поэзия;
15) Николай Михайлов – главный художник;
17) Инна
18) Эдуард Хруцкий – приложение «Подвиг»;
19) Бронислав Горб – сотрудник, ответственный за литературу;
20) Технический секретариат – Лариса Федорова.
Почти у каждого была своя история, потому и портретные воспоминания, как, впрочем, и работа в «Сельской молодёжи», стали едва ли не главными страницами их жизни. Это не моя точка зрения, это их слова.
Журнал, заявивший свою позицию, по-своему бросал вызов – он должен был её защищать. И если с выработкой позиции всё складывается не идеально, но складывается, потому как это своего рода творчество, то с защитой позиции всё неизмеримо сложнее. От кого защищать? Как защищать? В советские времена, (определим их как сусловские времена, они же брежневские) в сфере идеологии и культуры, которые партия считала продолжением политики, а точнее, утверждением её норм в культуре и, разумеется, литературе, правил Михаил Андреевич Суслов, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС по вопросам пропаганды и агитации. Если в каких-либо газетах знакового ранга – «Правде», «Известиях», «Литературной газете» – появлялась критическая статья на роман, появившийся на страницах журналов, сами журналы не отвечали. На это реагировали, как правило, органы власти ЦК КПСС, иногда литературное сообщество. Если публикация касалась театра – театральное сообщество. И та, и другая сторона – авторы публикации и издатели – их поддерживали, и органы власти вербовали союзников в общественных организациях страны.
С этого момента, будь то журнал, театр, газета, редактор ты или режиссёр, на рубеже столкновения противостояла власть со всем арсеналом собственного давления. Таких случаев в моей редакторской биографии было немало.
Вспоминается публикация работ Сухомлинского из Ставропольского края, разработавшего систему трудового воспитания школьников. Это можно было назвать развитием идей Макаренко, приближающих школу к навыкам современной жизни. По сути, это была революция в проблемах воспитания молодёжи.
На нашу публикацию обратил внимание отдел пропаганды ЦК КПСС, куда я был вызван как главный редактор. Совещание вёл Михаил Андреевич Суслов. Публикация была признана несвоевременной и вызывающей. Разумеется, меня возмутила такая оценка партийных чиновников, она опиралась якобы на критику некоторых директоров школ и сельских райкомов партии.
Мое выступление на этом совещании было недолгим, но мне запомнилась последняя фраза, завершающая его: «Любая новая теория не исключает изъянов, но в одном я уверен – не пройдёт и года, как работы Сухомлинского станут настольной книгой секретарей обкомов и райкомов партии в стране». Помню и реакцию Суслова на мое выступление: «Вы никак не угомонитесь, товарищ Попцов. Продолжаете нас учить».
Конечно, были переживания. Я понимал, что ещё раз получил по зубам. Неслучайно вспомнил Никиту Сергеевича Хрущёва, который, без сомнения, идеи Сухомлинского принял бы на ура!
Когда выходил из кабинета, уже в коридоре многие из присутствующих пожимали мне руку и на ухо шептали: «Ты молодец, Олег», и это в немалой степени мне помогло и сосредоточиться, и успокоиться.
Нечто подобное случилось несколько позднее. В ту пору премьером правительства, если мне не изменяет память, был Тихонов. Это были годы, когда мы воплотили в журнале грандиозный замысел – провели всесоюзную акцию «Живая вода». Идея была не просто актуальна, а сверхзначима.