Жизнь вопреки
Шрифт:
В Ленинграде поведение первого секретаря обкома партии Василия Сергеевича Толстикова было очевидным подтверждением этой похожести. Легче всего было бы списать её на излишнюю эмоциональность, которая, конечно же, была, но безнаказанность злоупотребления последней породила, по сути, хамство как норму поведения политического руководства. В период оттепели подобные трансформации в поведении лидеров напоминали раскаты грома.
Я пережил это на себе и не единожды оказывался в зоне раскатов подобного грома. Но как бы там ни было, Хрущёв вошёл в историю не этими запоминающимися эпизодами, а содержательной частью его серьёзных управленческих реформ. И, пожалуй, самой весомой реформой управления страной стало создание территориальных совнархозов как центров экономического развития страны. В то время премьером
Хрущёв и Косыгин отчасти скопировали модель развития Германии, где каждая земля была локальным эпицентром развития в том или ином направлении – автопрома, станкостроения, кораблестроения, авиастроения, развития химической промышленности и т. д. Германией в те года руководил канцлер Эрхард, а время его правления потом назовут периодом экономического чуда.
На управление нашими совнархозами были направлены лучшие кадры и Совета министров страны. Правомерно заметить, что темпы экономического развития СССР в этот период лишь на 2,2 % уступали темпам развития Германии в момент её экономического чуда. Хрущёв практически положил начало модернизации сельского хозяйства страны. Его поездка в Америку оказалась весьма в этом отношении значимой. Он привёз из Америки не только кукурузу, но и идеи модернизации животноводства. Но сначала – о кукурузе. Внедрение кукурузы в сельскохозяйственном производстве встретило отчаянное сопротивление со стороны консервативного блока управленцев в северо-западных хозяйствах.
Чуть позже, после отставки, Хрущёва станут высмеивать, так как кукурузу – а она, конечно же, южная культура, – следуя указаниям высшего партийного руководства, сеяли везде, и в Архангельской области в том числе. Так вот в северных областях – никакого зерна и початков молочно-восковой спелости кукуруза не давала, а площади, отведённые под её посевы, были громадными. Это и стало причиной необъективной критики. Почему необъективной? Потому, что местное руководство не оценило одной особенности кукурузы: учитывая, что в северных широтах продолжительность светового дня значительно выше, чем в южных, кукуруза давала не зерно, а громадную зелёную массу. Это обстоятельство позволило решить практически полностью главнейшую для молочного животноводства проблему сочных кормов. Я был в ту пору первым секретарём Ленинградского сельского обкома комсомола, и в режиме ударных комсомольских строек мы создавали силосные хранилища во всех колхозах и совхозах области. Именно тогда в обиход вошло слово «силос». Вторым подарком из Америки было появление на наших фермах американской карусели как символа модернизации животноводства.
Раньше главной инновацией дойки коров была так называемая «ёлочка», куда заводили коров и доили вручную. Это можно было назвать полумеханизацией процесса – коровы выстраивались, и доярки по коридору, расположенному ниже, поочередно переходили от одной коровы к другой. Карусель же подразумевала переход на механическую дойку. По существу, эту технологию можно было бы назвать революцией в животноводстве. Изобрели карусель в Америке военные специалисты, которые были откомандированы из американского ВПК указом президента Америки с задачей модернизировать сельскохозяйственное производство в стране.
И ещё одна деталь, которую я отнёс бы к собственным открытиям. Мне казалось, что я разгадал и понял Хрущёва: нюанс – именно после поездки в Америку в Советском Союзе провели реформу партийной системы. Она преподносилась Хрущёвым как приближение партийного руководства страны к конкретике повседневной жизни. К ней было приурочено создание сельских и промышленных обкомов партии. Хрущёв, я бы сказал, был помешан на этой идее, переводя научно-исследовательские институты, занимающиеся проблемами растениеводства и животноводства, в сельскую местность. Такую передислокацию устраивали и в городах, когда профильные институты переводились в зону крупных промышленных городов и районов. Отчасти подобные перестановки имели право на обоснованность, но лишь отчасти. Но смысл разделения «монолита» партии заключался в другом. Побывав в Америке, Хрущёв, как я полагаю, заразился идеей двухпартийной
Я уже упоминал, что изменения эти случились после поездки Хрущёва в США. После ухода Хрущёва в отставку воплощение идеи сошло на нет – партийная структура вновь стала единой. Равно как и косыгинские реформы относительно совнархозов. Они так и не стали «паровозами развития» и перестали существовать. Началась длительная эпоха брежневского поэтапного застоя.
Всякая политика, как и лидеры, творящие её, всегда суммарны. Оценка их деятельности только в негативных тонах ошибочна, как и только в положительных. Моё политическое прошлое, как и всякое прошлое, было школой жизни. В те далёкие времена я впервые оказался в сфере большой политики. Я довольно часто выезжал за рубеж – когда в составе делегаций, а иногда и возглавлял их.
В мою пору комсомол был на пике своей политической значимости. Этому способствовали и ударные стройки, БАМ, целина, и Всемирные фестивали молодёжи.
Упрямая биография
Сейчас, спустя много лет разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что про те далёкие, но запоминающиеся годы. Теперь, когда мне за 80 лет, ясно осознал, что более 50 лет из них я прожил в государстве, которое называлось Советский Союз. Исключаем из них детство и юность – остаётся чуть более тридцати лет. За эти годы я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Кубе и Канаде. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ в качестве руководителя. Посмотришь на карту – и осознаёшь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал, – ещё и многомерной, сложной. Я видел, как строилась Берлинская стена, был свидетелем событий в Чехословакии и Венгрии. В Америке мы оказались в день и час совершения покушения на Джона Кеннеди. И как итог, хочется сказать: даже не верится, что это была моя жизнь!
Комсомол – это часть моей личной биографии, и часть очень важная. Хотя во временном исчислении это усреднённая цифра – чуть более 6 лет. Но их хватило на то, чтобы перевести стрелки на дороге моей жизни. Используя терминологию моей первой профессии, обозначим эту веху термином лесного хозяйства – «я вышел из леса», но другой дорогой и в другой мир. И имя ему – политика.
– Попцов у тебя?
Я сидел напротив.
– Нет, – ответил Павлов. – А что случилось?
– Ничего особенного. В связи с реорганизацией обкома и возвращения прежнего состояния единого обкома партии мы решили его перевести на партийную работу. Ему был сделан ряд предложений, и он отказался.
– Ну, Василий Сергеевич, ничего страшного, бывает.
– Ах, бывает… Ты знаешь, что он ответил?
– Нет.
– Ну так послушай! «Я пойду работать туда, где мои интересы пересекутся с интересами партии. В этом случае я буду наиболее полезен для партии». Ничего… Кого он из себя корчит? Вот такого сукина сына ты вырастил, товарищ Павлов.
– Василий Сергеевич, ваше беспокойство излишне. Мы уже наметили перевод товарища Попцова по тем же причинам в аппарат ЦК ВЛКСМ.
– Как в аппарат? А почему он нам об этом ничего не сказал?
– Потому что ничего не знал. Это решение было принято три дня тому назад.
– И на какую должность?
– Пока не определили, но, видимо, заместителем заведующего отделом.
– Ну и слава богу. В таком кресле по крайней мере не зазвездится.
На прощание ещё несколько матерных слов в мой адрес, и на этом разговор закончился. Павлов положил трубку и, посмотрев на меня, со вздохом произнёс:
– М-да, ничего не изменилось. Попцов, твой язык тебя не до Киева, а до тюрьмы доведёт. Ты понял?