Жизнь высших миров
Шрифт:
«О чем она?» — спросил Ангел, и сапожник ответил:
«В ней говорится о возвышенной жизни, сэр, и о том, как многих людей — мужчин и женщин — призывают на служение Едином Отцу. Эти люди, как я понял, принадлежали некогда к различным народам и религиям, — об этом можно судить по их речам. Но автор книги не проводит между ними никаких различий, поскольку, благодаря долгой практике и обучению, они стали друг другу почти как братья и сестры; все существовавшие между ними различия исчезли, и теперь уже ничто не мешает им уважать и понимать друг друга. Их объединяют общая цель, общие устремления и служение. Потому-то я и решил, что в книге описана жизнь не в нашей, но в какой-то гораздо более высокой сфере. Кроме того, эта книга — скорее сборник наставлений, написанных
Тогда Ангел-Господь взял книгу, закрыл ее и немного погодя снова вернул сапожнику, не сказав ни слова. Сапожник же, приняв книгу из рук Ангела, покраснел от смущения, потому что на обложке ослепительно сияющими белыми и алыми самоцветами было вытеснено его собственное имя.
«Но, сэр, этого не было здесь раньше, — сказал он. — До сих пор я не видел здесь этого имени».
«Но теперь оно есть, — возразил Ангел. — Теперь это — книга наставлений, предназначенных как раз для тебя. Узнай же, друг мой, что эта сфера — лишь место твоего отдыха. Но теперь ты отдохнул и пора тебе снова приступить к работе. И работать тебе придется не здесь, но в той самой высшей сфере, о которой говорится в этой книге и где она была написана».
Услышав это, сапожник испугался: он отшатнулся, склонил голову перед Ангелом и произнес срывающимся голосом:
".Я — сапожник, сэр, а не пастырь человеческий. Мне хватит и нынешнего скромного места в этом светлом доме, ведь для таких, как я, это настоящий Рай».
Но Ангел сказал:
«Только за эти слова ты уже достоин возвышения. Знай, что подлинное смирение — лучшая защита и спасение для тех, кто занимает высокое положение и облечен властью. Но у тебя есть и лучшее оружие, нежели щит смирения, потому что щитом можно только обороняться. За время своей земной жизни ты уже выковал и отточил оружие для активных действий. Когда ты шил обувь, ты думал о том, как бы сделать ее прочнее, чтобы избавить своих не очень богатых покупателей от лишних расходов. При этом ты совсем не думал о собственной выгоде. Это стало для тебя правилом, вошедшим в твою плоть и кровь, ставшим частью твоего характера. Знай же, что здесь эта добродетель ценится очень высоко.
И хотя тебе порою тяжело было даже платить положенные налоги, ты не жалел времени в разгар дня для того, чтобы помочь кому-то из своих друзей собрать урожай или засеять свое поле, покрыть крышу, или заготовить сено, или, скажем, навестить больного. А потом тебе приходилось наверстывать потраченное время по ночам, при свете свечи, ибо ты был беден. Мы всё это видели и знали, потому что душа твоя с каждым днем становилась всё ярче. Нам с высоты виден весь мир и все живущие в нем люди, потому что свет высших сфер, проходя мимо нас, озаряет всю земную жизнь. Но он отражается только от человеческих добродетелей, не находя отклика в человеческих пороках. Поэтому души тех, кто живет праведно, светлы, а души грешников окутаны мраком.
Я мог бы еще многое рассказать тебе о том, что ты когда-то делал и что это на самом деле значило для тебя. Но пока тебе хватит и этого, чтобы понять, почему я пришел за тобой. В той сфере, о которой сказано в этой книге, тебя ждут люди. Они уже достаточно подготовлены и осведомлены. Их цель — спускаться в близкую к Земле сферу, чтобы встречать там недавно вознесшиеся и приведенные в эту сферу души. Они должны внимательно изучить новоприбывшие души, чтобы затем подыскать для каждого из них надлежащее место и отправить их туда в сопровождении специально подготовленных для этой цели помощников. Они готовы приступить хоть сейчас, но ждут человека, который бы их возглавил. Иди же за мной, мой друг, и я приведу тебя к людям, которые ждут тебя».
Тогда сапожник опустился на колени и, коснувшись челом земли у ног Ангела, заплакал и сказал:
«Если бы я был достоин, сэр, возложить на себя эту великую обязанность. Но, увы, я не достоин. К тому же я не знаю этих людей; не знаю, пойдут ли они за мной».
И Ангел-Господь ответил ему:
«Так пожелал Тот, Кто не может ошибиться в выборе человека. Не бойся, там ты не встретишь незнакомцев. Вспомни, как часто, когда твое усталое тело погружалось в сон, ты возвращался в ту самую сферу; ведь это случалось уже в твоей земной жизни. Так ты готовился к будущему служению; так ты учился сперва повиноваться, а затем — повелевать. Ты хорошо знаешь тех, кто тебя ждет, и они тоже знают тебя. Он придаст тебе силы; ты не должен сомневаться».
И Ангел, выведя сапожника из дома, повел его по улице и далее — вверх по горной дороге. И пока они шли, облачение сапожника становилось все легче и ярче, осанка — всё более величавой, а тело — всё светлее. Чем выше они поднимались, тем меньше в нем оставалось от сапожника и тем больше он походил на Князя и Наставника.
После долгого, но приятного путешествия, которое было таким долгим как раз для того, чтобы превращение оказалось как можно более плавным, они пришли наконец к тем, кто их ждал. Наш герой сразу узнал их, и они, узнав его, встали перед ним; и он понял, что сможет повести их за собой, ибо он увидел в их глазах свет любви.
ГЛАВА III: О нашем общении
Пятница, 16 ноября 1917 г.
Друг мой, я знаю, что многое из сказанного нами не может не казаться вам странным. И немудрено, ведь ваши уши не слышали, а ваши глаза не видели всего того, что имели удовольствие видеть и слышать мы. Но даже если вас что-то смущает, вам надлежит всегда помнить об одном: те облака тумана, в которых ныне блуждаете вы, были когда-то и нашим уделом. Поэтому нам понятны ваши сложности и сомнения, и ваша частая нерешительность нас не удивляет. И всё ж таки попробуйте записать всё то, что приходит вам на ум, а потом внимательно прочтите написанное, и, возможно, результат покажется вам стоящим затраченных трудов, невзирая на неизбежное несовершенство формы и содержания. Помните только, что содержание важнее формы, как тело важнее одежды, но душа важнее и того, и другого. Возьмитесь снова за перо, ибо всё полезное, что мы хотели бы сообщить вам, возможно передать только таким способом.
Вы говорите несколько устаревшим языком. Видимо, вам он лучше знаком, нежели современный английский. Я угадал? Часто бывало так, что, когда я собирался записать привычным мне языком какую-нибудь фразу, ее как будто вытесняла из моего сознания совершенно несвойственная мне причудливая речь.
Вы почти угадали, друг мой. Нам и в самом деле проще пользоваться теми словами, фразами и словооборотами, к которым мы успели привыкнуть в прошлом. Но, если вы хотите, мы постараемся использовать новомодный английский язык, запечатленный в вашем разуме. Только захотите, и мы попытаемся.
Ни в коем случае. Я просто заметил, что ваша речь чуть-чуть необычна. Но, к примеру, когда я проповедую, мой друг, который помогает мне при этом, никогда не заставляет меня использовать архаичную лексику.
Нет, ведь методика нашей с вами работы отличается от приведенной вами в пример множеством деталей. Несомненно, вашему другу было бы проще, хотя бы время от времени, использовать привычный ему язык, усвоенный за время жизни на вашем уровне. Но, благодаря практике, он научился пользоваться вашими собственными словами, дабы его необычная речь не возбудила в ваших слушателях подозрения в том, что вы говорите с чужих слов, и не заставила бы их думать, что архаичный слог звучит фальшиво в устах человека, проповедующего простоту и кротость. С другой стороны, мы, намереваясь продиктовать вам очередное послание, часто ловим себя на мысли, что многие слова и выражения покажутся вам странными. Это будет выводить вас из пассивного состояния, нам придется оказывать давление на ваш разум, а в результате и вы и мы собьемся с мысли и все наши старания окажутся тщетными.