Жизнь, застигнутая врасплох (Сломанные побеги-2)
Шрифт:
— Вам удается держать читателя на коротком поводке. Нам это известно.
— Уже нет. Лучше написанного уже не сотворю, а хуже не имеет смысла. Мозги скисли вместе с квашеной капустой. Я ведь теперь деревенский житель.
Девушка мило улыбнулась очередной шутке знаменитости.
Она раскрыла огромный блокнот, похожий на амбарную книгу, и выписала на листочек номер телефона.
— Адреса у меня нет. Это телефон Вадима Ильича Лодзинского.
— Весьма благодарен. Вспомню вас при составлении завещания.
Откланявшись, Слепцов ушел.
Сидя в машине, он пролистал журналы. Красиво. Но читать Статьи он не стал. Этим можно заняться дома. Павел достал мобильник и долго думал, прежде чем набрать номер. Волновался, как перед экзаменом. Наконец решился.
Трубку долго никто не снимал, потом послышался глухой старческий голос.
— Слушаю вас.
— Я хотел бы поговорить с Вадимом Ильичом.
— Это я. Кто говорит?
— Павел Слепцов. Писатель.
— Вы меня разыгрываете?
— С какой стати?
— Я только что прочел книгу Слепцова. Великолепный мистификатор. Браво.
— Где вы ее взяли?
— Книжку мне дала Галочка Привалова. Слепцов пишет о ней книгу Скоро должна выйти в свет. Он решил сделать из нее светскую львицу сталинской эпохи. Она в восторге. Если бы мне приписали подобные похождения, то возражений не последовало бы. Правда, я никогда не был пай-мальчиком, но что касается Галины, то кроме троих своих мужей она никого не знала. В лагерь ее тоже не отправляли. Мне же сидеть приходилось.
— Вор в законе?
— Боже упаси. По пятьдесят восьмой. Любопытная идея сделать из меня вора в законе. Одного такого я знал. В пятьдесят третьем он нелегально выпускал мои пластинки в Омске, Иркутске, Перми и Свердловске. Кучу денег заработал. Но человек был очень благородный. Посылки мне в зону присылал. А когда меня освободили, он встретил меня с оркестром у ворот зоны. В тридцатиградусный мороз. Первое время помогал мне встать на ноги. Потом его взяли. Но не за пластинки, конечно. Жаль. Хороший был человек. Так что к ворам в законе я отношусь с уважением.
— Вы рассказывали эту историю Бурцевой?
— А кто такая Бурцева?
— Та, что брала у вас интервью для своего журнала. Вы видели свои портреты и статьи?
— Конечно. Но интервью у меня брала Леночка Новоселова. Мы с ней встречались трижды. Слепцов ее убил в конце книги. Прекрасный мистификатор. Людей водит за нос, как первоклашек, а те все принимают за чистую монету. Наш народ привык верить печатному слову. Один партийный функционер на мой вопрос не нашел ответа. Все, что он смог сказать: «Читайте газету «Правда», в ней все сказано. Потому она и называется «Правдой». На что я ему ответил: «В тридцать восьмом году газета «Правда» трубила на всю страну о врагах народа Блюхере и Тухачевском, а сейчас их признали героями». Так этот болван рассвирепел и выгнал меня из кабинета. Но ничего не изменилось. Люди продолжают верить «Кривде», если покупают официальное издание.
— Мне бы хотелось с вами встретиться и поговорить. Не возражаете?
— А вы кто?
— Слепцов. На каждой моей книге есть фотография автора. Будет возможность сличить с оригиналом.
— Милости просим. Двери моего дома всегда открыты. Вот только навещать меня некому.
— Какой у вас адрес?
— Подкопаевский переулок, дом двенадцать. Дом гостиничного типа. Старая развалина. Поднимаетесь на третий этаж и направо по коридору. Комната номер четыреста двенадцать. Приходите к вечеру. Часов в семь. У меня сегодня процедуры.
— Спасибо.
— Это вам спасибо, вспомнили старика. Не думал, что доживу до такой радости. Приходите.
Лодзинский положил трубку.
— Чем дальше в лес, тем больше дров, — прошептал Слепцов.
Он окончательно запутался в лабиринте событий. Легко вырабатывать собственную логику вещей и выстраивать интриги. Но плясать под чужую дудку ему еще не приходилось. Хочешь или не хочешь, а выкручиваться придется. Его персоной занялись всерьез. И пока не потопят, не успокоятся.
Слепцов решил, что пора расслабиться. Пара рюмок коньяка ему не повредит. Времени у него достаточно. Он нашел приличную забегаловку, сел у окна и заказал себе графинчик коньяка и лимон с сахарной пудрой.
После двух рюмок он немного успокоился и тупо уставился в окно. Ни одной стоящей идеи. В голове вакуум. Он представил себя на допросе следователя.
Не рассказывать же историю про то, как у него украли ботинки, чтобы оставить следы на месте преступления, а потом вернули обувь на место. Его даже за идиота не примут. Писатель, что с него взять. Фантазер. Алиби нет, машину фальшивые гаишники забрали, книгу чужой жене подписывал, старуху в глаза не видел, а она всему свету рассказала о книге. И что характерно, содержание соответствует тому, о чем рассказал Лодзинский. Вот только…
Слепцов замер.
Возле окна остановилась девушка и глянула на витрину. Она его не заметила, но он-то ее видел. Их разделяло расстояние в метр и двойное стекло окна.
Высокая, стройная шатенка в огромных дымчатых очках. Черный длинный плащ из латекса и сапоги.
Он не мог оторвать от нее взгляда. Никаких сомнений не оставалось, он ее узнал.
Она бегло прочитала меню, вывешенное в витрине, и пошла дальше.
Слепцов вскочил на ноги, опрокинув столик, и бросился к выходу. Дорогу перегородил официант.
— Эй, сумасшедший! Платить кто будет?
Слепцов резко оттолкнул парня в сторону, и тот сбил следующий стол вместе с обедом. Мужчина и женщина застыли с вилками в руках, но обед и стол с места исчезли.
Он метался, бегал по улице, заглядывая в окна машин, в магазины, но девушка исчезла, словно улетела на крыльях.
Поиски кончились печально. Писателя схватил вызванный наряд милиции, и ему скрутили руки. По-хорошему не договорились. Слишком много апломба у знаменитости. Пришлось ехать в отделение.